Державин - Олег Николаевич Михайлов Страница 41

Глагол времен! металла звон!

Твой страшный глас меня смущает;

Зовет меня, зовет твой стон,

Зовет — и к гробу приближает…

Никто на свете сем не минует роковой чаши. Перед смертью равны все и все одинаки — и смерд, и царь, и нищий, и фогач. Самая природа подчиняется бегу времени, а значит, и смерти.

Ничто от роковых когтей,

Никая тварь не убегает:

Монарх и узник — снедь червей;

Гробницы злость стихий снедает…

Скользим мы бездны на краю,

В которую стремглав свалимся;

Приемлем с жизнью смерть свою;

На то, чтоб умереть, родимся;

Без жалости все Смерть разит:

И звезды ею сокрушатся,

И солнцы ею потушатся,

И всем мирам она грозит.

Поутру Степан Васильевич Перфильев приехал к Державину, чтобы сказать; «Мещерский приказал долго жить». И вот поэт в роскошном особняке, в знакомой зале, где вместо пиршественных столов покоится в богатом, повапленном ковчеге то, что было еще недавно князем Мещерским. Богач, весельчак, знаток изысканных кушаний и тонких вин, любитель всех утех жизни, он, верно, почитал себя бессмертным. Как и большинство людей!

Не мнит лишь смертный умирать

И быть себя он вечным чает,

Приходит Смерть к нему, как тать,

И жизнь внезапу похищает…

Утехи, радость и любовь

Где купно с здравием блистали,

У всех там цепенеет кровь

И дух мятется от печали.

Где стол был яств, там гроб стоит,

Где пиршеств раздавались лики,

Надгробные там воют клики,

И бледна Смерть на всех глядит…

Что земные радости, коли ты обречен? Все, все проходит! Будешь вспоминать, как о воде протекшей, свою жизнь. Слава, богатство, любовь — все губит смерть, все никнет перед вечностию!

Поэт вздрогнул; он услыхал жалобный и протяжный голос, являющий болезнь или скорбь.

— Ганюшка, милый! —