Игорь Оболенский - Мемуары наших грузин. Нани, Буба, Софико Страница 41

Когда я начинаю думать о том, кто из нас уйдет из этого мира раньше, становится страшно. В один день умирают только в сказках. И чем старше ты становишься, и чем больше живешь с каким-то человеком, тем чаще приходят в голову такие мысли, и тем они страшнее.

И потом, вы меня, конечно, извините, но у грузин гораздо глубже понятия «семья», «родители». Разная ли любовь к родителям и мужу? Естественно. В жизни бывает не то что несколько любовей — мильон. К каждому человеку, к каждому предмету. У меня сейчас осталась дома собачка, пекинесс. Внуки для меня — все. Но собака… Я ее всегда беру с собой. А сейчас не смогла. Приехала в Москву, звоню, и мне говорят, что она ничего не ест. Три дня голодала. Я уже Котэ сказала, что все брошу и полечу домой.

Что это — рефлекс или любовь? Ради любви можно всем пожертвовать. Страшное чувство. Возьмите Отелло. Он убил человека, без которого не мог существовать. Получается, действительно всем можно пожертвовать.

Могла бы я сегодня всем пожертвовать ради любимого? Не знаю. У меня все сложнее. Есть сын, ради которого я сегодня существую…

У каждого свой крест. У каждого. Нет человека без креста. И он обязан нести этот крест не с тягостью, а с радостью. Ведь именно своим крестом отмечен человек и им отличается от других…

Если бы от меня не зависели другие… Но я взвалила на себя очень многое, несмотря на то что я женщина. Дом, семью, внуков, театр, строительство, ремонт. Хотя прекрасно знаю, что, если завтра я свернусь, жизнь не кончится. Но моей семье будет очень тяжело, пока они очухаются и распределят все полномочия, которые я несу одна.

Но ничего, справлюсь. Женщина же гораздо сильнее мужчины. В чем вообще отличие мужчины от женщины? У него на 100 граммов мяса больше. А так все одинаковы…

Знаете, у меня через час конкурсные показы начинаются, надо идти. Давайте последний вопрос и прощаемся.

О многом ли жалею? Да нет. Частое сетование «было бы мне сейчас 20 лет» не знакомо. Единственное, о чем жалею — о былой худобе. Мне тяжело таскать свой вес. А похудеть уже не получается. Нарушен обмен веществ, как говорится. Физически чувствую тяжесть. А так я человек без комплексов…

Как-то летом отдыхала с Котэ в Кобулети. Никогда не догадаетесь, что сделала. Полетела с парашютом. Давно мечтала об этом — и выполнила. Чего бояться?

Котэ тоже захотел. Но его отговорили, все-таки возраст. Я не намного моложе, но не сдалась. Отдыхающие замерли вначале, а потом принялись хлопать. А я летела и наслаждалась. Правда, была одна мысль — выдержит парашют мои сто килограммов или нет. Выдержал.

У меня уже выработалось свое отношение к собственной фигуре и внешности. Я и в зеркало стараюсь лишний раз не смотреться. Кто та женщина, которая отвечает мне с той стороны? Я не знаю.

Никогда не любила смотреться в зеркало. И не боялась выглядеть как-то не так. Помню, во ВГИКе молодой Отар Иоселиани предложил мне роль в своей дипломной работе. Я, не раздумывая, согласилась. И сыграла старуху-алкоголичку.

Это ведь самое интересное — играть не писаных красавиц, а ярких персонажей. За это мне очень дорога работа у Тенгиза Абуладзе в его «Древе желаний». Я играю такую дурочку по имени Пупала.

У меня, кстати, был прототип. Неподалеку от нашего дома жила ненормальная, которая с утра до вечера стояла на дороге. Про нее говорили, что она сошла с ума после того, как погиб ее любимый. И вот она каждый день выходила на улицу и искала его среди прохожих…

Спасибо, что оказались хорошим слушателем. И давайте уже приезжайте к нам в Тбилиси…

И я действительно приехал. Через два года, осенью 2004 года. Накануне моего приезда, судя по репортажам наших телеканалов, в Тбилиси опять начались какие-то народные выступления. Но я рискнул. И оказался прав — кроме солнца и никуда не спешащих тбилисцев на улицах этого красивейшего города никого не было. Демонстранты и протестующие, судя по всему, остались лишь в новостях.

В жизни моей героини за эти два года случилась беда — ушел из жизни ее Котэ. Честно говоря, я не очень представлял себе, как пройдет наша встреча. Слишком свежа была рана. Да и отношения России и Грузии начинали серьезно ухудшаться, хотя получить российскую визу все еще было возможно и до авиационной блокады не дошло…

Когда София Михайловна диктовала мне свой домашний адрес, я внимательно записывал, чтобы передать таксисту. Ну откуда мне было знать, что дом Чиаурели на Пикрис-горе все могут показать и так?

С местом, где живет актриса, связана романтическая история. Много-много лет назад на Пикрис— горе (гора Раздумий, если переводить с грузинского) состоялись первое свидание и первый поцелуй родителей Софико — известного режиссера Михаила Чиаурели и прославленной грузинской актрисы Верико Анджапаридзе. В знак своей любви Чиаурели пообещал построить на Пикрис-горе дом. И свое обещание выполнил.

Подъезжая, я представлял себе, что увижу старинный, может, даже ветхий особняк, но с неизменным тбилисским балконом и вьющейся по нему виноградной лозой. Балкон с лозой был, а вот дом показался мне вовсе не старым. Да еще и с лающей собакой за оградой.

— Гамарджобат, гамарджобат! — Чиаурели встретила меня во дворике. Несмотря на ноябрь, одета она была по-летнему. Благословенна осенняя Грузия! На руках держала своего любимца пекинеса, из-за которого несколько лет назад чуть было не улетела из Москвы раньше срока . — Давайте сразу к столу. У меня сейчас не то настроение, чтобы устраивать пир. Но не угостить вас я не могу. Вот зелень, хачапури, вино. Вы ведь выпьете? Это замечательное киндзмараули, мой отец обожал его. За обедом мог бутылку выпить. Или вы чаю хотите? У меня есть очень вкусное варенье. В общем, присаживайтесь и чувствуйте себя как дома.

Когда я в прошлом году была в Москве, меня один очень известный человек спросил, не страшно ли мне ходить по Тбилиси. Я удивилась, почему это мне должно быть страшно? Ну как же, ответил он, у вас же мужчины в бурках и с автоматами ходят. На что я ему посоветовала не путать «Кавказскую пленницу» с реальной жизнью.

Я предлагаю поговорить на улице. А потом я покажу вам наш дом. Тот самый, который построил папа. И в котором родилась я.

Во время войны в Тбилиси эвакуировали труппу Московского художественного театра. Великие Немирович-Данченко, Книппер-Чехова приходили сюда в гости к моим родителям. Мама рассказывала, что они могли ночь напролет читать стихи, говорить об искусстве и пировать. Представляете, «пировать»! А на столе стояли только черный хлеб и вода.