Николай Японский - Дневники св. Николая Японского. Том Ι Страница 41

22 ноября 1879. Четверг

Утром принесли от Владыки фунт чаю и 10 ф. [фунтов] сахару. Вчера приносили, но меня не было дома. Что за доброта Владыка! С Щуруповым в половине 9–го часа пришли к Владыке. Шурупов показал набросок храма — совершенно в визант. [византийском] стиле. «Что вы, что вы! Там у них ни копейки; если какой–нибудь богач вздумает строить Церковь и вы представите этот план, я вам низенько поклонюсь, а в Японии вроде храма Спасителя в Москве — это невозможно». «Ваше Выс–во [Высокопреосвященство], в Японии кирпич дешев», — вставил я. — «Если ты будешь мешать, то я брошу все, и делай, как знаешь, — ничего не выйдет», — сердито обратился ко мне, —«Не буду, не буду», — поспешил я успокоить ворчливость старца, — и речь двух старцев продолжалась (Шурупов тоже весь седой). Вытащил Владыка новый набросанный план храма. «Он хочет, чтобы Церковь крестом была, вот и крестом». Ни базилика, ни визант. стиль, ни тоновский, но очень практичный храм, с тремя престолами. Долго было объяснение, вставлял замечания и я, а архитектору, видимо, не нравилась неопределенность стиля; но как человек практический он во всем соглашался с Владыкой и взялся сделать карандашом набросок. Владыка все–таки потребовал карандашного эскиза предварительно, — что за опытность, умение говорить с людьми, — словом целая практическая философия! Хоры, по–видимому, любимые Владыкой, не были забыты в храме: а по поводу их обнаружилось, что письмо о. Владимира о Семинарии, написанное так простодушно–юношески, произвело свое действие; у Владыки засела в голове Семинария — засело и женское училище, должно быть, вследствие записок М. А. [Марии Александровны] Черкасовой, подновленных письмом о. Владимира. И пришло мне в голову, что у этих людей, высокопрактических и престарелых, несмотря на то, что они, по–видимому, о деле мало говорят, — быстро, разом, вследствие безотчетного навыка к комбинированию фактов, признаков, малейших штрихов, являются прямо готовые результаты в виде постулатов к неотложному выполнению — точь–в-точь как у людей, способных к математике и воспитанных для нее, мимо простых арифметических действий, пишутся готовые, мгновенно в голове образовавшиеся выводы. Да, старческая опытность — своего рода гений! Мне вот (должно быть, я слишком плох, если в 43 года поступаю. как мальчишка) хотелось бы много рассказывать о Миссии, и я отчасти недоволен был, что Владыка не дает мне разболтаться и высказаться, но у Владыки, по небольшим штрихам, все нужды Миссии — как живые, — и среди тысячи других дел он ясно сознает их и сильно хлопочет! Преклоняюсь пред светлым старчеством и укоряю свое грошовое воодушевление делом — и притом исключительно одним делом, с полным безучастием ко всему другому в мире! Что за бедность, узость натуры! Знать для Японии я только и годен — для незаметного уголка земли! А люди настоящие способны замечать и нас — микроскопических насекомых, и вести дело широкое, дело Православия вообще. Да будет хвала Господу, что всегда есть в мире и такие люди. Иначе мир обратился бы в каплю инфузорий.

В 10 часов поехал к Иордан, согласно письму В. А–ны [Варвары Александровны]. Старик Ф. И. [Федор Иванович] стал расхваливать живописца Кондратенко; но В. A–на сказала тишком от него, чтобы «быть осторожней в выборе, — Ф. И. — де очень горяч, и его приходится нередко поправлять. — Кондратенко в последнее время занимается пейзажем, способен ли он?» И усадила за чай, селедку и вареный картофель, вопреки Ф. И–чу, который: «чай о. Архим. [Архимандрит] везде найдет, а лучше идти к Исееву, который ждет; по–моему, дело прежде всего». П. Ф. [Петр Федорович] Исеев, Конференц–Секретарь, по словам Ф. И–ча — «воротила» в Академии, а по словам его жены — не ко всем любезный, — принял весьма ласково (Вар. Ал. предупредила меня только, чтобы не упоминать в разговоре с ним Черкасова, инспектора, ибо они враги); сейчас же отрекомендовал художника для Японии, Романова, которого увидел в Правлении пришедшим за билетом на педагогические курсы — как раз в то время, когда ему пришли сказать обо мне. Позван был сейчас же Романов — с первого взгляда очень симпатичный; условились мы с ним завтра у меня, в 4 часа, поговорить, и отпущен он был Исеевым довольно властно; затем Исеев подарил альбом церк. [церковных] фотографий; пришли дочери его, и он вместе с ними стал искать духовных эстампов и фотографий и дарить на живописную школу в Миссию; так. обр.

[таким образом] он положил первый камень в основании школы. Но что за затруднение в выборе художника! Иордан сильно стоит за Кондратенко, а Исеев говорит, что Романов несравненно лучше, как опытный уже в преподавании живописи, между тем как Кондратенко еще на школьной скамье сам.

Возвращаясь, встретился в вагоне от Никол. [Николаевского] моста с японцем Андо; потом хотел зайти в Исаакиевский Собор, но молебен уже кончился. Сегодня молебен служил Митрополит — благодарственный, по случаю избавления 19–го числа Государя от смерти. Пригласили сесть в лаврскую карету возвращавшиеся диаконы; по Невскому нельзя было ехать — весь занят был войсками, ожидавшими приезда государя. Приезд назначен был утром в 10; но очевидно — с намерением сделана неопределенная отложка. Бедный Государь! Его преследуют, как гончие зайца! Великую душу нужно иметь, чтобы не сойти с ума или не сделаться тираном! Народ, несмотря на мороз, с утра толпился около вокзала и Зимнего дворца. По возвращении в Лавру, в 4 часа, после вечерни, участвовал в служении акафиста Св. Александру Невскому по случаю завтрашнего праздника. Да не забудется никогда светлый чин и стройность служения! Архиерей (Гермоген), 4 архимандрита (я стоял против наместника о. Симеона), 4 иеромонаха, архидиакон — за Архиереем, снимающий митру с него, два диакона кадящие пред ракой со св. мощами, обратясь к лицу святого, два диакона с дикирием и трикирием, стоящие по обе стороны раки, или предходящие Евангелию, послушники в стихарях — за архиереем и архимандритами… Когда, по приложении к мощам, я возвращался в алтарь, встретила Mme Эммануель, записала мне свой адрес и просила к себе, представила тут же и своего племянника, — все это весьма торопливо.

Так как в 7 часов обещал быть у Бюцова, то, к сожалению, нельзя было пойти ко всенощной. Отправившись раньше, заехал к Ф. Николаевичу предупредить, что завтра не могу прийти в Замок смотреть парад, ибо назначен Митрополитом в служение в Соборе, в 10 часов, вместе с ним, а также посоветоваться — оставить ли уже совершенно на произвол Владыки стиль храма или еще добиваться, чтобы он был — правильно византийский. Решили — предоставить Владыке, ибо все–таки план, конечно, будет хорош. — К Бюцову приехал в половине 8–го; условились, чтобы крещение их сына Бориса было в воскресенье в половине 9–го; записать потом в метрику в Сергиевской Церкви, откуда взять и купель, и псаломщика; кстати, у меня там знакомый протоиерей Д. Я. [Дмитрий Яковлевич] Никитин, академический товарищ. Семейство Бюцова было весьма мило; пили чай и вспоминали Японию и Китай. Между прочим, узнал от Бюцова о положении состоявшего прежде при Дух. [Духовной] Миссии в Пекине художника Игорева: жалованья получал руб. 900 или 1 тыс. [тысячу], жил 6 лет, — ленился и только в конце своего пребывания там второпях написал иконостас в Северном подворье, — плохо; пенсии за 6 лет ежегодно получает теперь 600 руб.