Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 6. У Лукоморья Страница 41

Эти слова я слышал не один раз.

У каждого часа – свои заботы. Сразу после землетрясения самым занятым и замученным человеком был сейсмолог Уломов. Сегодня главную ношу забот несет архитектор. Дом, где работает главный архитектор Ташкента Александр Викторович Якушев, гудит, как улей. У подъезда и во дворе – вереница машин. Люди в коридорах, в приемной, в самом кабинете. Споры. Нетерпение. Совещания одно за другим.

Пожалуй, ни одному городу не выпадало сразу столько архитектурных проблем. Первая из них – нехватка самих архитекторов. И следом – самый главный вопрос: как строить? Два этих года Ташкент не был обременен заботой о красоте. Надо было возможно скорее сдавать жилье. Теперь, когда есть над головою добротная крыша, пора оглянуться, а хорошо ли строим? И выходит: не очень пока хорошо. Строителей, правда, упрекнуть не в чем. Они сделали все, что могли, они строили наверняка лучше, чем строят у себя в городах. Но, честное слово, это не анекдот: один человек, получив жилье, несколько раз возвращался и ночевал на службе, потому что не смог отыскать свой дом. Все одинаково! А ведь строили разные люди. Из разных городов. С хорошим опытом. Старались. А получилось: строили один многоликий дом. Это значит – во всех городах у нас жилые массивы – сплошной одноликий стандарт. Это, конечно, не новость. Об этом давно идут тревожные разговоры. Просто в Ташкенте на «ярмарке строительства» еще один раз обнаружилось: товар у всех одинаковый.

Однообразны жилые районы. Но стандарт постепенно одолевает и центральную часть городов. Ташкент сейчас стоит перед этой проблемой: быть ему городом самобытным, или будет он похожим на десяток других. Кое-что из построенного в центре уже внушает такую опасность. Выход один-единственный: строить по возможности не спеша, строить по индивидуальным проектам. У Ташкента есть много своих особых архитектурных проблем: надо защититься от солнца: при новизне форм не позабыть национальный дух, надо возможно щедрее пустить в город зелень и воду, решить транспортную проблему, помнить: в Ташкенте возможны землетрясения. И все это приходится решать теперь, сразу, когда краны уже заполнили центр города. Вот почему у главного архитектора красные от бессонницы глаза, а дом, где он работает, пожалуй, самый многолюдный из всех больших домов города.

А толчки? Они еще до сих пор не утихли. Кажется, в марте был самый заметный из всех последних.

Я побывал на сейсмостанции у старого знакомого Валентина Уломова. Это в Ташкенте, пожалуй, единственный человек, кому землетрясение доставило профессиональную радость и даже принесло продвижение по службе. Кроме сейсмической станции с двадцатью сотрудниками, в Ташкенте образован Институт сейсмологии с двумястами ученых. Валентин теперь руководит институтом. Заботы, связанные с землетрясением, посеребрили голову человека. «Чего стоила одна забота убедить ташкентцев: никакой ямы под городом нет и что японцы с рыбками тоже выдумка».

– А может, правда рыбки что-нибудь чувствуют? – я напомнил о поведении кошек, змей и собак.

– Помню, помню. Мы серьезно отнеслись к предложению: изучить. Собрали все, что трудно подвергнуть сомнению. В Москву в специальный институт послан наш сотрудник биолог Чапай Асабаев. Будем ждать результатов от его экспериментов. Я не исключаю возможности какого-нибудь «шестого» чутья у животных, но пока доверяю только приборам.

На Земле ежегодно бывает до миллиона толчков. Умная техника может многое предсказать, кроме самого главного: когда случится землетрясение. Пока ученые будут искать подходы к этой проблеме, строителям надо думать о прочности городов.

Волки

Окно в природу

Под майские праздники пришла тревожная телеграмма: «Шубин в больнице. Напали волки».

Шубин мой давний друг. Волков я тоже хорошо знал. Напали… Профессия у бывшего охотника и военного разведчика была необычной. Я, признаться, давно боялся какой-нибудь драмы. И вот случилось…

В электричке до станции Петушки игравшие в карты парни что-то оживленно обсуждали. Я уловил слово «волки» и, поняв, о чем речь, присел к ребятам.

– Волк сиганул в окно. Шубин за ружье, а поздно…

История успела уже обрасти небылицами, и я мог только гадать: что же случилось?

В больнице из кокона бинтов улыбнулись знакомые глаза. Я нагнулся к кровати, чтобы обняться.

– Это Лобан тебя?

– Лобан. Начала Машка. А потом и Лобан… Жалко. Придется расстаться с обоими.

На кровать присел хирург. Все доктора любят шутить, когда дело пошло на поправку. Больной тоже шутил, рассказывая, сколько «портняжной работы» досталось хирургу. Но я понял: неделю назад шуток не было.

Первый раз Лобана я увидел семь лет назад.

Где-то в рязанских лесах егерь выследил логово и выгреб из-под земли шестерых огрызавшихся, поджарых щенят. За волка, малый он или большой, полагается премия. Кое в каких местах, кроме денег, дают еще и овцу. И потому найти логово – почти то же самое, что разыскать в лесу клад.

Рязанский егерь двух из шести волчат почему-то решил пощадить. Волчата, проделав изрядный путь в плетеной корзине, оказались в лесу под Владимиром, на базе, где снимают фильмы о жизни зверей. Опытный человек сразу разглядел в одном из щенков хорошего волка: «Такой нам и нужен». Шел разговор о съемке цветного широкоформатного фильма «Белый Клык». Черно-белый вариант хорошо известной картины авторам казался теперь уже бедным. Волков в нем играли собаки. К тому же новая кинотехника и быстрое сообщение позволяли снять вариант фильма на самой Аляске. Предполагалось участие в фильме американцев… Нужна была хорошая стая волков. А этот неуклюжий, рослый волчонок с огромным лбом обещал стать главным героем. Так почти с пеленок уроженец рязанских лесов становился кинозвездой. Звать его стали Лобан. Брат Лобана, волчонок щуплый и небольшой, получил имя Ромка. Два существа, не зная, что их ожидает, стали жить по соседству с людьми и скоро привыкли к неволе. В наставники дали им собачонку по имени Дымка. В тот год у Дымки отняли щенят. Собачья забота и материнская ласка достались волчатам. Дымка, разумеется, вела воспитание на свой обычный собачий лад. Было забавно видеть, как часто приемыши своей дикой ухваткой оставляли Дымку в растерянности. Она, впрочем, не церемонилась, и ослушники получали изрядную трепку. Природа волков от этого не страдала. То же самое они получали бы в логове от волчицы. К Дымке они привязались. Слушались даже в то время, когда в два раза обогнали собаку ростом.

Через год на базу из-под Калуги привезли маленького щенка-волчицу. Дымка опять занялась ясельным воспитанием. А когда еще через год волчица, нареченная Машкой, ростом поравнялась с Лобаном и Ромкой, всех поселили в одном загоне.