Ричард Томлинсон - Большой провал. Раскрытые секреты британской разведки МИ-6 Страница 41

Уилер бросил взгляд в мою сторону и столь же быстро отвел глаза. Подойти ко мне и поздороваться он не мог: наблюдатели из ФСБ тут же сообразили бы, что мы знакомы. В то же время его беглый взгляд, в котором промелькнуло узнавание, придал мне ободряющей уверенности, что я здесь не в полном одиночестве, что есть хоть кто-то, кто может оценить мою работу.

Работая под дипломатическим прикрытием, Уилер занимался спокойной, чистой, своего рода джентльменской разновидностью шпионажа. Будь он уличен в деятельности, "несовместимой со статусом дипломата", его просто объявили бы persona non grata и отправили ближайшим самолетом домой. Разгорелся бы небольшой международный скандальчик, последовала бы ответная высылка с противоположной стороны, но никаких более серьезных мер в отношении разведчика, защищенного дипломатическим иммунитетом, предпринимать бы не стали. Гораздо сложнее и опаснее работать по «легенде» бизнесмена, журналиста или представителя любой другой профессии, потому что на них дипломатический иммунитет не распространяется.

С того момента, как Голдстайн заметил меня, действовать нужно было быстро. Он знал меня как Ричарда Томлинсона и явно все еще меня помнил. Ему стоило бросить всего несколько слов, чтобы от моей «легенды» не осталось камня на камне. Я уже мысленно видел свои имя и фотографию на первых полосах газет всего мира под заголовками об аресте британского шпиона. Ведь даже если я буду цепляться за свою выдуманную историю, русские в нее не поверят. Теоретически, в соответствии с российскими законами, за шпионаж меня могли приговорить к пожизненному заключению или даже расстрелу, но на деле русские не стали бы прибегать к таким драконовским наказаниям. Зато они, несомненно, постарались бы выжать из такого инцидента все, что поставило бы Великобританию в максимально неудобное положение.

Не замечать Голдстайна или делать вид, что мы не знакомы, было бы просто глупо. Он слишком хорошо меня знал, и такое поведение вызвало бы у него подозрения. Я решил взять быка за рога и довериться Голдстайну в надежде, что он не подведет.

Вежливо ускользнув от мсье Пуатье, француза из Лилля, специалиста по системам водоснабжения и канализации, который увлеченно описывал перспективы инвестиций в подлежащую скорой приватизации московскую канализационную систему, я направился в сторону Голдстайна. Он заметил мое приближение и тоже освободился от общества своих собеседников-бизнесменов.

— Привет, Эрнст! Рад снова тебя видеть. Я — Алекс. Помнишь, несколько лет назад мы работали вместе? — Я представился вымышленным именем, полагаясь на то, что Голдстайн поначалу растеряется.

— Конечно, я тебя помню. Только прости, как ты сказал, тебя зовут? — спросил он недоуменно.

— Не пойти ли нам подышать свежим воздухом, Эрнст? Прогуляемся немного. Мне нужно сообщить тебе нечто важное.

С некоторой неохотой Голдстайн согласился, мы выскользнули через боковую дверь, спустились по ступенькам и вышли в сыроватый вечерний воздух проспекта Маркса. Сидевшая на нижней ступеньке старуха, завернувшаяся в грязное одеяло, подняла на нас просительный взгляд. Протягивая к нам помятую жестяную банку, она что-то неразборчиво бормотала по-русски. И хотя мы не поняли ни слова, в ее голосе отчетливо звучало отчаяние. Эта фигура резко контрастировала с той обстановкой роскоши, которую мы только что покинули, и живо напоминала, какие страдания выпали в обновленной России на долю менее удачливых. На мгновение мне стало стыдно, что я прибыл сюда, чтобы шпионить, пользуясь воцарившимся хаосом. Все это были лишь игрушки в сравнении с той реальностью, в которой приходилось существовать этой пожилой женщине. Запустив руку в карман пиджака, я выгреб для нее все оказавшиеся в нем рубли.

Какое-то время мы с Голдстайном шли молча. Мы оба понимали, насколько наши маленькие проблемки и волнения тривиальны в сравнении с ситуацией этой бабульки. Я заговорил первым:

— Прости, Эрнст, за излишний драматизм, но, как полагаю, ты хотел бы услышать мои объяснения?

— Да. Что происходит? Помнится, тебя звали Ричардом. Почему же теперь ты Алекс?

Вкратце я поведал ему, как случилось, что я оказался в Москве под вымышленным именем. Голдстайн постарался скрыть свое изумление, но был явно заинтригован. Моя история произвела на него впечатление.

— Уверен, ты понимаешь, в каком я окажусь дерьме у себя на родине, если хоть что-то из того, что я тебе сказал, выплывет наружу, но ты ведь наверняка из тех, кто умеет держать язык за зубами, — сказал я, надеясь, что Голдстайн клюнет на мою маленькую лесть. — До окончания конференции нам с тобой лучше не общаться. Конечно, мы будем здороваться, но продолжительных разговоров нужно избегать. Когда вернемся в Лондон, угощу тебя обедом, тогда и поговорим как следует, — предложил я и сменил тему, поскольку мы уже приближались к главному входу в отель, у которого могла дежурить наружка ФСБ в ожидании, когда Уилер и другие подозреваемые в шпионаже лица начнут разъезжаться. Голдстайну хотелось вернуться в зал приемов, и потому, поболтав с ним еще немного, я пожал ему руку и поднялся наверх в свой номер, чтобы все хорошенько обдумать.

На эту операцию ушли месяцы планирования и подготовки, к тому же на нее уже были потрачены приличные деньги. Если я сейчас прерву ее осуществление, все пойдет насмарку. А с другой стороны, мог ли я полностью положиться на Голдстайна? Он сообщил мне, что вечером того же дня у него ужин с несколькими приближенными Ельцина, во время которого он рассчитывает провернуть крупную сделку. Одно его неосторожное слово под воздействием лишней рюмки водки, и я могу оказаться в Лефортовской тюрьме. И все же, хотя я очень нервничал при мысли о необходимости продолжать операцию, отступать было уже поздно. Завтра я заполучу тетради, как и было намечено. Приняв это решение, я встал, прихватил свою спортивную экипировку и спустился в оздоровительный центр при гостинице.

Высокий длинноногий мужчина пятидесяти, но в хорошей для своего возраста форме, занимал один из тренажеров — беговых дорожек. Для разминки я встал на такой же рядом с ним.

— Добрый день, — приветствовал он меня в той доброжелательной, но снисходительной манере, в какой армейские офицеры обращаются к своим солдатам. Мы представились друг другу. Он был из "Контрол риске" — агентства корпоративной безопасности, которое готовило консультационный отчет для своих клиентов, пожелавших вложить деньги в России.

— Чертовски рад, что оказался здесь, — сказал он. — Я впервые в России, здесь интересно. Вот только до сих пор не возьму в толк, как мне дали визу.