Геннадий Прашкевич - Герберт Уэллс Страница 41

«Я приказал принести письменные принадлежности, — спокойно заканчивает свои записки Бедфорд, — и написал письмо в Нью-Ромнейский банк. В нем я сообщил директору, что хочу открыть у него текущий счет, и просил прислать двух доверенных лиц, снабженных соответствующими документами и каретой с хорошей лошадью, чтобы перевезти несколько сот фунтов золота. Я подписал письмо фамилией Блейк, которая показалась мне почтенной. Затем достал фолькстонскую адресную книгу, выписал оттуда адрес портного и попросил послать ко мне закройщика снять мерку на суконный костюм; затем заказал чемодан, несессер, желтые ботинки, рубашки, шляпы и так далее; от часового мастера я выписал часы. Отослав письма, я заказал самый лучший завтрак, какой только можно было получить в гостинице. После завтрака я закурил сигару, сохраняя полное хладнокровие и спокойствие, и мирно отдыхал, пока, согласно моему распоряжению, из банка не явились два клерка, которые взвесили и забрали мое золото, после чего я, накрывшись одеялом с головой, опять улегся спать…»

Фабианцы

В феврале 1903 года Уэллс вступил в Фабианское общество.

Цель этого философско-экономического общества была определена еще в 1896 году в отчёте, представленном Международному социалистическому съезду: «Report on Fabian Policy» («FabianTracts»,№ 70). «Обществофабианцев, — говорилось в отчете, — имеет целью воздействовать на английский народ, чтобы он пересмотрел свою политическую конституцию в демократическом направлении и организовал своё производство социалистическим способом так, чтобы материальная жизнь стала совершенно независимой от частного капитала. Общество фабианцев преследует свои демократические и социалистические цели, не примешивая к ним других тенденций; сообразно с этим оно не имеет собственного мнения относительно вопросов о браке, о религии, об искусстве, об экономическом учении in abstracto, об историческом процессе, о валюте и т. д. Общество фабианцев состоит из социалистов. Оно стремится к новой организации общества посредством эмансипации земли и промышленного капитала от личной и классовой собственности и посредством передачи их в руки общества в видах всеобщего блага».

Для вступления в ряды фабианцев требовались две рекомендации — Уэллс получил их от Бернарда Шоу и Грэма Уоллеса. Для знакомства требовалось прочесть доклад — Уэллс прочел его на тему, весьма неожиданную для его поклонников: «Проблемы научного администрирования округов в отношении к муниципальным предприятиям». Юный Берти все больше и больше превращался в респектабельного джентльмена и его все больше и больше интересовала реальность. Какое-то время Уэллсу даже казалось, что именно фабианцы являются той силой, которая может преобразовать жизнь Англии, и не только Англии. Правда, неторопливость их (фабианцы не случайно назвались по имени римского военачальника Фабия Максима Кунктатора, выручившего Рим своей неторопливой, хорошо продуманной тактикой от почти неизбежного поражения) страшно раздражала Уэллса. И входили в общество очень разные люди: политики и экономисты Сидней Вебб, его жена Беатриса, Э. Кеннан, Джордж Дуглас Ховард Коул, К. Блэк, Хьюберт Бланд, Эдвард Пиз, Рамсей Макдональд, Сидней Оливье, Роберт Блэтчфорд, Томас Балог, писатели и философы Бернард Шоу, Анни Безант, Стюарт Хедлем, Джон Мейнард Кейнс, Бертран Рассел, Уильям Беверидж, Ричард Тоуни и многие другие. От вообще социалистов фабианцы отличались тем, что категорически не принимали никаких революционных изменений, они протестовали против враждебного отношения социал-демократов к классу буржуазии, из которого, кстати, вышло много известных социалистов. Изменить общество, излечить его изъяны они хотели исключительно мирными методами и, прежде всего, широчайшим распространением своих идей. Господство социализма, на их взгляд, должно было наступить постепенно, путём целого ряда частных реформ, как общегосударственного, так и местного, муниципального характера (отсюда и тема доклада, прочитанного Уэллсом). Фабианцы принимали активное участие в парламентских и местных выборах. Не будучи политической партией, они не выставляли собственных кандидатов, зато поддерживали представителей тех партий, которые казались им близкими по убеждениям. Они выступали за ограничение прав палаты лордов, за отмену налогов на чай, кофе и съестные припасы, за отмену прогрессивного подоходного налога; они требовали перехода на восьмичасовой рабочий день, дальнейшего развития фабричного законодательства, национализации земель, железных дорог, рудников, за развитие муниципальных услуг — дешевых, доступных всем. Во всех этих устремлениях они опирались на личный опыт, подсказывавший им, что социалисты, как и все остальные люди, не могут всё сделать только по собственному желанию, а значит, должны идти на компромисс, в демократическом обществе являющийся необходимым условием политического прогресса.

Для распространения своих идей, для разработки многих теоретических и практических вопросов фабианцы, надо им отдать должное, сделали немало. Труды общества, множество брошюр, написанных его членами, расходились в миллионах экземпляров; число прочитанных лекций исчислялось десятками тысяч. Но Уэллсу не нравилась медлительность фабианцев; ему многое не нравилось в их методах, даже такая, казалось бы, мелочь: штаб-квартира фабианцев располагалась в подвале. В прекрасном старинном здании Клементс-Инн, но в подвале, в подвале, черт бы его побрал! — а Уэллс с детства не выносил подвалов.

«Не без труда удалось разыскать им канцелярию в каком-то подвале Клементс-Инна, — писал Уэллс в романе «Тоно-Бэнге». — Надменный секретарь стоял, широко расставив ноги, перед камином и строго допрашивал нас, видимо, сомневаясь в серьезности наших намерений. Все же он посоветовал нам посетить ближайшее открытое собрание в отделении в Клиффордс-Инн и даже снабдил кое-какой литературой. Нам удалось побывать на этом собрании, выслушать там путаный, но острый доклад о трестах, а заодно и самую сумбурную дискуссию, какие только бывают на свете. Казалось, три четверти ораторов задались целью говорить как можно более витиевато и непонятно. Это напоминало любительский спектакль, и нам, людям посторонним, он не понравился. Когда мы направлялись по узкому переулку из Клиффордс-Инна на Стрэнд, Юарт (друг героя. — Г. П.) внезапно обратился к нашему сморщенному спутнику в очках, в широкополой фетровой шляпе и с большим галстуком оранжевого цвета:

— А сколько членов в этом вашем фабианском обществе?

Человек сразу насторожился: