Анна Матвеева - Перевал Дятлова Страница 42

Какой же, на основании моих личных впечатлений, рисуется мне картина гибели группы?

1 февраля. Группа встала поздно. Поздно потому, что накануне, судя по дневнику, группа очень устала, и потому, что утром или, уже после того как был написан дневник, поздно вечером было решено делать лабаз с тем, чтобы хотя бы на три дня освободить натруженные предыдущим походом плечи, повысить скорость движения. Утром группа встала часов в 11 и приступила к устройству лабаза. Пока делали лабаз, пока разбирали, что взять с собой и что оставить (накануне этого сделано не было, так как устройство лабаза было под вопросом), был готов завтрак. Это было где-то часа в два. И я считаю, что группа вышла не ранее, чем полтретьего с места, ставя перед собой одну из двух задач: 1) перевалить из леса в лес, из долины Ауспии в долину Лозьвы или 2) учитывая то, что вот уже несколько дней группа шла по исключительно глубокому снегу, движение по которому чрезвычайно утомительно. Учитывая, что группа хорошо отдохнула на этой полудневке, поздно поела, продвинуться как можно дальше по границе леса, не заходя в лес (глубокий снег), в сторону Отортена так, чтобы следующий вечер заведомо быть у самого Отортена. Группа с облегченными рюкзаками выходит на маршрут, но относительно позднее время - часов пять, плохая видимость, точнее, отсутствие ее, заставляет группу остановиться на ночлег вне леса. Этого не исключает ни один из предлагаемых тут вариантов. Было ли решение А. Матвеева о ночлеге на голом месте (я сознательно избегаю слова "склон", так как считаю, что склон как таковой не сыграл никакой роли в их гибели) обоснованным? На мой взгляд, да. Почему?

Я поймала себя на том, что читаю показания Аксельрода не как свод предположений, а как рассказ о воистину происходивших событиях. Что ж, он действительно был опытным туристом и действительно хорошо знал многих дятловцев.

В прошлом году, на Приполярном Урале, у нас было четыре таких ночлега. Все они были в таких условиях, когда соображения безопасности группы диктовали необходимость останавливаться там, где есть место, пока еще есть светлое время поставить палатку. Это было в солидные (-25… -30 °С) морозы, и никаких поводов к тому, чтобы признать это решение тактически неверным, не было. Так что у Дятлова были прецеденты, и он остановился на ночь, не смалодушествовав, не слепо покорившись силам природы…

Ну вот, а мне попадались какие-то газетные выкрики, что, дескать, Дятлов виноват, поставил палатку не там, где нужно…

Не исключено, что пока группа ставила палатку, 2-3 человека ходили в разведку. Палатка поставлена. Палатка поставлена с учетом непогоды. Крепко натянуты снети, на.наветренную сторону внутри уложены рюкзаки, у входа устроена "баррикада" из печки, рюкзаков с тем, чтоб не задувало. В палатке, естественно, минусовая температура, и нужно проявить слишком большую выдержку и самообладание, чтобы негнущимися руками в 25- 30-градусный мороз писать, заполнять свои дневники. Единственное, на что хватило сил и юмора, - это был выпуск "Вечернего Отортена". Именно вечернего, а не веселого или какого-либо дневного или другого. Это труд их коллективных усилий, вместо того чтобы писать личные дневники. Лично мне буквы кажутся угловатыми, а почерк похожим на золотаревский, но со значительными изменениями. На морозе это возможно. Кстати, из дневников явствует, что Золотарев любил рисовать, и товарищ, судя по фотографиям, не без юмора. Вдоволь отсмеявшись, отдохнувшая за день группа (практически пройдено всего лишь 2-3 километра с облегченными рюкзаками) ложится спать. В палатке темно, только воет вокруг ветер. Для восьми из девяти ночлег в таких условиях дело новое. Один понадеялся на свою закалку и относительную теплоту и не надел на ноги подбитые кошачьим мехом чулки, а может быть, просто выложил их из рюкзака и не смог потом найти, второй…

(Туг нет страницы.)

…жжет холодный снег, а может, Слободин замыкает группу беглецов, и он остается лежать на снегу. А где-то еще раньше оторвалась и потеряла из виду остальных Зина Колмогорова. Долго проблудив, и она ложится на снег. Остальные добегают до леса, до глубокого снега и начинают нечеловеческими усилиями бороться за жизнь. Ценой долгого времени, отмороженных рук, ног, костер зажжен, и Дятлов, руководитель группы, верный товарищ, идет на поиски отставших и там замерзает. А может быть, вслед за ним уходит искать Дятлова и Слободина Колмогорова. До нее еще не дошло, что речь идет о жизни и смерти, что группе нельзя разбиваться, но она все время была в коллективе (вначале ремесленное училище, потом школа. институт, туристская секция), и для нее туристский лозунг "сам погибай, а товарища выручай" не пустая фраза. Она идет в метель, вверх и сваливается, обессиленная, в снег и замерзает. У костра несколько человек. Они решили за ветром собрать больше лапника, зарыться в него и переждать непогоду, тем более что тонких дров близко нет, ломать толстые им не под силу, да руки и ноги обморожены. Они понимают, что к палатке им уже не вернуться. Двое, Кривонищенко и Дорошенко, засыпая, умирают, а остальные в последней попытке спасти жизнь устремляются либо к лабазу, либо к палатке. На этом пути их настигает смерть.

Начинаются поиски группы. Найдена палатка. В то время как в ней копались, из мешка на одеяло могли выпасть и сухари, и не съеденный кем-то ранее…

Тут все обрывалось. Впрочем, "не съеденный кем-то ранее" - это явно относилось к кусочкам корейки, которые спасатели обнаружили на одеяле в палатке… А вот что было написано Моисеем Абрамовичем на пропущенной странице - весьма интересно…

До вечера я работала - придумывала все новые и новые версии, чертила схемы, вносила в текст изменения. Для меня картина была уже почти ясной, но для того, чтобы кусочки паззла можно было склеить, как ни странно, не хватало еще множества страниц.

К семи часам заболели сразу шея и душа. Я согласилась с предложением компьютера сохранить изменения в файле и начала крутить головой во все стороны. Взяла в зубы карандаш и начертила в воздухе свое имя. Потом начала чертить все имена подряд. От этого занятия меня оторвал телефонный звонок.

- Ань, это Света. Как у тебя продвигается?

- Продвигается, - сказала я, выплюнув карандаш и попав в Шумика.

- Второго февраля - годовщина. На Михайловском соберется целая куча народу. Если хочешь, приходи тоже. В два часа.

- А как я найду могилу?

- Ее не надо искать. Она прямо у входа с Гагарина. Сразу увидишь.

До второго февраля было несколько дней, и я решила совсем зарыться в работу, тем более что на улице резко похолодало. Других планов все равно быть не могло. Правда, меня немного сбила мама - она позвонила из Питера и сообщила, что приезжает через месяц. Мама у меня очень активная. После того как развелась с отцом, снова вышла замуж - за ленинградского бизнесмена - и теперь живет там, на брегах. У папы все сложилось проще: он эмигрировал в Американские Штаты к новой жене - американке мексиканского происхождения, как он говорит. В письмах и звонках и мать, и отец долго расспрашивают про жизнь друг друга, и чувствуется звериная тоска по нашему общему прошлому, когда я ходила в капроновых бантах и мы ездили втроем в круиз по Волге… Зачем они развелись, для меня загадка. Мне тогда было всего двадцать, и не понятно, к чему настолько старым людям менять судьбу… Кажется, дело было в том, что мама не хотела уезжать в страну "папиной мечты: ну что ж, он осуществил эту мечту без всякого маминого участия.