Стинг. Сломанная музыка. Автобиография - Стинг Страница 42

выгляжу в женской одежде, которая, судя по всему, стала частью сценического имиджа типа Дэвида Боуи и Марка Болан. Мы с Джерри не похожи на рок-звезд. Мы слегка немытые и неухоженные. Тем не менее на наших выступлениях в Gosforth Hotel появляется все больше симпатичных девушек, которые, правда, бесследно исчезают к тому времени, когда мы заканчиваем собирать оборудование. Я начинаю вставать на сцене в картинные позы, которые, как мне кажется, принимают серьезные поэты, и практиковать направленные в зал пронзительные и, надеюсь, томные взгляды, когда чувствую, что они на меня смотрят.

Однажды вечером на наш концерт приходит Эван Уильямс и интересуется, хотим ли мы снова поработать за шестьдесят фунтов в неделю (шестьдесят фунтов – какая-то магическая цифра, которую мы пока не в состоянии перепрыгнуть) с новым мюзиклом. «Иосиф и его удивительный разноцветный плащ снов» оказался прибыльным мероприятием для университетского театра, поэтому городские власти решили одобрить постановку нового хитового мюзикла, чтобы продолжать спонсировать серьезные театральные постановки. (Под серьезными постановками я понимаю пьесы Ибсена, Чехова и Стриндберга, идущие при полупустых залах.) Еще один низкопробный мюзикл поможет им финансировать свой высокоинтеллектуальный мандат.

Когда Эван предлагает нашей группе обеспечить музыкальное сопровождение мюзикла за такие приличные деньги в ситуации, когда наше финансовое положение оставляет желать лучшего, мы просто не можем отказаться от этого предложения.

Музыку для планируемого мюзикла должен написать поп-гений Тони Хэтч, автор хита Петулы Кларк Downtown. Произведение будет называться «Рок-Рождество» и создается на основе одноименной книги Дэйвида Вуда (сыгравшего в драме режиссера Линдсея Андерсона «Если…»). Это будет мюзикл в трех актах о рождении Христа, от Благовещения до самого рождения. У мистера Хэтча хорошая репутация, и мы пребываем в необоснованном воодушевлении от того, что нам выпала честь работать с таким известным человеком. Мы надеемся, что это наша возможность, что нас заметят, ведь мы окажемся в отраженных лучах славы такого известного человека, как Тони Хэтч.

Но тут возникает одна небольшая проблема. В то время как остальные три участника Last Exit являются профессиональными музыкантами, работающими на себя, я теперь просто школьный учитель. По средам планируется одно дневное представление, а в это время я должен преподавать в школе. Я не рассказываю об этой проблеме коллегам по группе, надеясь, что смогу уговорить сестру Рут дать мне в этот день выходной. К тому же частично мюзикл будет идти во время рождественских каникул. В общем, я считаю, что смогу найти выход и что-то придумать.

Спустя несколько недель начинаются репетиции. Каждый музыкант должен выучить партию своего инструмента. В целом ничего особенно сложного в партии баса не наблюдается, кроме одного отрывка в увертюре, когда я должен очень быстро играть повторяющуюся восьминотную минорную гамму. Я много часов вкладываю в игру отрывка с нужной скоростью, сначала играю медленно, затем все быстрее и быстрее. И все же я пока далек от требуемого темпа.

Первая репетиция проходит холодным вечером в середине октября. Мы репетируем в большом готическом зале Королевского колледжа за зданием театра, постепенно проигрывая всю программу от начала до конца. Первой песней идет сыгранная в размере 6 / 8 госпел-баллада Open Your Heart. В зале так холодно, что я вижу поднимающийся изо рта пар. Древние трубы отопления холодны, как кости динозавра. На голове у меня зеленая шерстяная балаклава, видны только глаза, все остальное закрыто. Мне кажется, все мы немного нервничаем. Ронни постоянно поправляет свой хай-хэт, Джон перетягивает струны на своей гитаре Les Paul, а мы с Джерри напряженно смотрим в нотные записи своих партий, надеясь, что в них нет никаких скрытых сюрпризов. Я дую на замерзшие пальцы, пытаясь их согреть. Со стороны можно подумать, что я в точности как Эдмунд Хиллари, собирающийся покорить Эверест из лагеря на Южном седле. Ронни с жалостью смотрит на меня, покачивая головой. Тут входят мистер Тони Хэтч, режиссер Гарет Морган и актриса, которая будет исполнять главную роль. Актриса появляется с маленькой собачкой.

На мистере Хэтче элегантное пальто из кашемировой ткани, сшитый на заказ костюм и неяркий галстук. Он выглядит точно так же, как и по ТВ: свежий, вымытый, волосинка к волосинке, в меру чопорный, что компенсируется ироничной улыбкой.

На мистере Моргане свитер аранской вязки и капуцинка. У него мощная грудь колесом и внешний вид форварда из уэльской команды, гордая голова-пуля и выдающийся вперед волевой подбородок. Настоящий кельтский добрый молодец с рыжими волосами и напевным ритмом долин в раскатистом баритоне. Он поставил успешный мюзикл «Иосиф и его удивительный разноцветный плащ снов», зато сейчас у него вид генерала, который показывает войска заезжей главе иностранного государства. У актрисы, которая должна исполнять роль Марии, на голове цыганский платок, из-под которого ниспадают темные курчавые волосы, и самые темные глаза, которые мне довелось видеть в своей жизни. Ее собачка похожа на корги, к телу которой приделали слишком большую голову спрингера. Псина начинает обнюхивать наше музыкальное оборудование.

Режиссер быстро представляет нас мистеру Хэтчу и актрисе, которая без интереса скользит глазами по нашим лицам. Меня представляют последним. Моего лица не видно, из-под балаклавы выглядывают только зеленые глаза. Актриса отходит в угол, чтобы подготовиться. Собака очень заинтересовалась органом Hammond. Джерри незаметно дает ей пинка, чтобы та не пометила полированный ореховый бок его инструмента. Никто, кроме меня, этого не замечает.

Мы играем первую песню без вокала, и вид у мистера Хэтча вроде не самый несчастный. Мистер Морган садится в дальнем конце зала, закуривает, начинает пускать кольца и спокойно наблюдает за актрисой, которую взял на главную роль. К тому времени маленькая коричневая собачка уже умудрилась поднять лапу и пометить бесценный Hammond, но Джерри был, к счастью, занят и не обратил на это внимания, а я не собираюсь ему об этом рассказывать.

Актриса ходит в дальнем углу, постепенно согревая свои голосовые связки. На ней зеленые пластиковые туфли и темное пальто, надетое на длинную богемную юбку. В ушах – огромные цыганские серьги, экзотическое лицо и ее глаза притягивают меня как магнит. Они, словно черный обсидиан, волнующие и манящие.

Мистер Хэтч удостоверился, что мы в состоянии сыграть композицию, и делает знак рукой актрисе, приглашая ее к стоящему в центре сцены микрофону. И пусть это уже далеко не пробы, в зале чувствуется определенное напряжение – семь мужчин, одна женщина, все смотрят и ждут. Как ныряльщик, который собирается броситься в воду с большой высоты, она делает глубокие вдохи, и в холодном воздухе из ее рта идет пар.

Актриса начинает петь, сначала немного скованно, но с каждой фразой