Рудольф Баландин - Вернадский: жизнь, мысль, бессмертие Страница 42

Всю свою жизнь занимаясь наукой, находясь на ее переднем крае, Вернадский отдавал ей предпочтение перед всеми другими видами умственной деятельности. «Мы подходим к новой эре в жизни человечества и жизни на нашей планете вообще, когда точная научная мысль как планетария сила выступает на первый план, проникая и изменяя всю духовную среду человеческих обществ, когда ею охватываются и изменяются техника жизни, художественное творчество, философская мысль, религиозная жизнь… Этим путем… область жизни — биосфера быстро переходит в новое состояние — ноосферу… С небывалой быстротой растет наша точная научная мысль и бросает в единую, охватывающую все человечество, духовную атмосферу массу новых точных знаний о природе…»

Наука направляет разум человека, позволяя ему верно ориентироваться в явлениях природы, в своей личности.

Вернадский верил в науку.

Он поверил в науку, знание, силу мысли намного раньше, чем сумел оценить значение науки в современном мире. Когда ему было двадцать семь лет, он писал своей жене: «Какие прекрасные есть страницы у Тацита о преследовании мысли… Он говорит об этом в целом ряде мест, и та вера, глубокая, страстная вера в то, что мысль возьмет свое, что она не погибнет (он говорит о свободе: „Мы забыли бы о ней, если бы в нашей власти было забыть, как в нашей власти молчать!“) — эта вера среди самых сильных гонений, среди слабости средств распространения и хранения мысли и круга ее влияния, почти 2000 лет назад — эта вера теперь действует сильно, ободряюще, отрезвляюще. Теперь мысль — сила, и ничто не остановит ее, если будет вера… Смело, страстно — вперед!»

Позже, в 1902–1903 годах, Вернадский читал курс лекций по истории развития физико-химических и геологических наук в новое время. Прослеживая вековой ход научной мысли, ученый утверждал ее сопоставимость с другими формами духовной жизни.

«Научное мировоззрение, — писал он, — есть создание и выражение человеческого духа; наравне с ним проявлением той же работы служит религиозное мировоззрение, искусство, общественная и личная этика, социальная жизнь, философская мысль или созерцание…

„Научное мировоззрение“ не является синонимом истины точно так, как не являются ею религиозные или философские системы. Все они представляют лишь подходы к ней, различные проявления человеческого духа».

Прошло еще четверть века, и, как признавался Вернадский, в 1930 году ему стало ясно, что наука начала играть особую, ведущую роль в человеческом обществе. Впрочем, еще раньше, в 1922 году, он писал: «Нет ничего в мире сильнее свободной научной мысли!»

Почему научная мысль столь сильна, что может считаться мощным геологическим фактором? Как доказать это положение? А может быть, оно не верно? Да и сам Вернадский высказывался так:

«Можно сказать, что научное мировоззрение поддерживается и не гибнет только благодаря сознательному проявлению усилия, воли. Оно замирает и поглощается чуждыми вхождениями, как только ослабляется это его проникающее живительное усилие».

Волевое усилие направляет любые действия человека. Научный труд требует, конечно, проявления силы воли, как всякий другой труд, любое стремление к цели. Следовательно, и в этом случае в науке нет ничего особенного. В сущности, волевые усилия свойственны даже высшим животным.

Подходя вплотную к доказательствам первостепенного значения для человека научных знаний, ученый обычно подчеркивал в общем-то не главные особенности (общеобязательность, доказуемость и т. п.). Почему не всегда отмечал практическое значение науки? Почему очень редко упоминал о геологической роли техники, благодаря которой идет перестройка биосферы? Возможно, он слишком любил научное творчество, любил познавать природу, любил в науке поиски истины, полет мысли… Он относился к ней примерно так же, как талантливый мастер к своему искусству.

Такая точка зрения на науку вполне оправданна. Только в геологической деятельности наиболее ярко и мощно проявляется простая, прозаическая, обыденная сущность науки. Наука помогает производству. Она порождает новую технику. А производство, техника, как мы знаем, непосредственно и властно изменяет природу.

Научная мысль, научное мировоззрение не рождаются как прислужницы техники, приносящие практическую пользу человеку. Ньютон стремился постичь механику мира совсем не для того, чтобы построить хороший самокат. Эйнштейн вывел свою знаменитейшую формулу, показывающую взаимосвязь массы и энергии, вовсе не для того, чтобы спроектировать термоядерный реактор или сверхмощную бомбу.

Вернадский выдвинул свои биогеохимические принципы, не предполагая, будто они тотчас помогут повысить продуктивность сельского хозяйства.

И все-таки сотнями тайных и явных путей теория проникает в практику. Пусть не сразу, порой через десятки, сотни лет, пусть неявно или даже косвенно, теоретические достижения обогащают человечество, делают его более разумным, знающим, а следовательно, умелым. Рано или поздно то знание реализуется в виде технических систем, технологий, новых форм организации труда. Верны слова Л. Больцмана: ничего нет практичнее хорошей теории.

Именно практичность научных теорий, научных знаний, как мне кажется, придает им особое значение, выделяя из ряда других форм духовной жизни.

Научное достижение можно в подавляющем большинстве случаев использовать в деле, на практике. Конечно, искусство тоже способно несколько повысить производительность труда. Да, но силой искусства не запроектируешь металлургический комбинат и наука тут просто необходима.

Наука — прекрасная духовная пища для человека, удовлетворяющая его моральные потребности. В этом смысле она не отличается от других форм творчества, доставляющих человеку удовлетворение (искусства, философии, а может быть, даже и спорта — во всяком случае так считал знаменитый физик Э Шредингер).

Еще наука служит человеку для удовлетворения физических нужд: для создания орудий труда, правильной организации работы, координирования, управления, предвидения, точного расчета и учета степени риска. Ничего подобного другие формы духовной деятельности не дают.

Вернадский был инициатором создания многих научных учреждений, занимавшихся не только теоретическими разработками, но и важнейшими практическими работами. Изучение природных производительных сил России он поставил на прочную научную основу.

Он писал о подъеме науки в нашем веке, о научной революции. Сейчас общепринята другая, более точная формулировка: научно-техническая революция.

Преклоняясь перед научным знанием, Вернадский, тем не менее умел объективно анализировать особенности науки. Он вовсе не представлял науку как яркий увлекательный и постоянный праздник мысли, демонстрацию остроты ума и обширности познаний.