Петр Боград - От Заполярья до Венгрии. Записки двадцатичетырехлетнего подполковника. 1941-1945 Страница 42

К утру 9 марта после 40-километрового марша я со штабом дивизии прибыл в населенный пункт Городище, в нескольких километрах северо-восточнее Драва-Собольч. Части дивизии вводились в бой с марша, так как фашисты развивали успех по реке Драва, на стыке границ Венгрии и Югославии, где оборонялись отдельные части югославской и болгарской армий.

Итак, 9 марта, день. Во второй его половине на командный пункт дивизии прибыл генерал-лейтенант, начальник штаба одной из армий Югославии, в сопровождении полковника из штаба 3-го Украинского фронта. Они попросили выделить один стрелковый полк для закрытия бреши в обороне близ города Берименд. Я был согласен — боевая обстановка того требовала. Но пока не было связи с комдивом. И я решил доложить о ситуации командованию корпуса. Комкор генерал-майор Артюшенко согласился с предложением. И только что подошедший 420-й краснознаменный стрелковый полк с ходу был направлен в район города Берименд. Бойцы полка, совместно с югославской партизанской бригадой, отбросили противника к реке Драва. Вместе с немцами бежали и подразделения власовцев.

Но в районе Драва-Собольч немцы сумели создать крепкую оборону. Атаки нашего 715-го стрелкового полка были безуспешны. Завершив длительный марш, к середине 9 марта подошел 596-й стрелковый полк под командованием подполковника П. Данилова. К утру 11 марта полк Данилова вместе с 715-м стрелковым полком получил задачу овладеть городком Драва-Собольч и отбросить противника за реку.

Координировать действия обоих полков было приказано мне. Ранним утром, изучая местность с наблюдательного пункта подполковника Данилова, я убедился, что выполнить задачу будет непросто. Чтобы добраться до наблюдательного пункта, пришлось под беспорядочным обстрелом полтора километра бежать от укрытия к укрытию. А земля мягкая, словно устланная нескончаемой периной. Я еще подумал во время перебежек: «Надо же, земля пухом». Ассоциации от такой мысли, понятно, возникали не из разряда приятных. Но предчувствия обманывают нечасто, если только-их услышать и правильно понять. Видимо, будущее существует реально, чему немало гипотез, в том числе научных. А если так, оно связано с настоящим, с неуловимым быстротекущим мгновением, в коем мы и обитаем. А где связь — там и действие. Или влияние…

Решив с командирами полков вопросы взаимодействия, мы получили от комдива добро на начало атаки. И после короткой артподготовки батальоны двинулись вперед.

Прошло менее часа. Левофланговый батальон ворвался в городок, но был остановлен. Правый батальон залег на дороге западнее Драва-Собольч. Мы решили перенести НП ближе к переднему краю. Помню, я спросил Данилова:

— А как у тебя там, что-нибудь подготовлено?

Он ответил, невозмутимо улыбнувшись:

— Ладно, там на месте разберемся, пошли!

«Пошли»-то мы ползком или перебежками, используя канавы и высокую сухую траву. Было бы удивительно, если бы противник нас не обнаружил. Преодолев около 500 метров, мы с Даниловым оказались на голом поле под пулеметным огнем и взялись за саперные лопатки. Надежда была хотя бы на ячейки для стрельбы лежа. В группе нас было человек десять, и пулеметный огонь по нас становился прицельным. Деваться некуда. Впереди — открытая со всех сторон местность, насквозь простреливаемая ружейно-пулеметным огнем. Назад нельзя — залегшие батальоны, неправильно поняв маневр, могут последовать примеру командиров.

Даже на маленький окопчик необходимо время. Даже когда вгрызаешься в грунт, лежа на нем. Противник не стал ждать, пока мы окопаемся. Все ближе разрывались его артснаряды. Я лежал рядом с Даниловым, где-то в трех метрах. Он вдруг поднял голову, улыбнулся мне, как всегда спокойно и обаятельно, резко приподнялся и крикнул:

— Давай вперед несколько метров, там уже связисты окопались по пояс!

Это было решение истинного командира полка!

В момент броска разорвался наш с ним снаряд. Наш — то есть нам предназначенный то ли судьбой, то ли роком. Да и есть ли между ними разница? Или они в такие секунды сливаются воедино?

Сознание померкло, меня швырнуло на Данилова. Очнувшись, увидел, что его нога выше колена раздроблена, кости и мясо спеклись в жуткой смеси. Лицо командира полка от шока и потери крови побелело, как гипсовая маска. На мне — ни царапины. Вот и «земля пухом». Я имел предчувствие, да не о себе…

Артогонь немцев не прекращался. С замполитом полка майором Сердобинцевым мы втащили Данилова в окоп связистов, наложили жгут. Затем связисты вынесли командира из боя и отправили в медсанбат. Каким-то чудом это удалось. Командование полком я взял на себя. Дорогого моего друга Данилова с тех пор я больше не видел и не знаю, что с ним произошло потом.

К вечеру мы ворвались в Драва-Собольч и соединились с подразделениями 715-го. Боевые будни продолжились…

Командир дивизии приказал мне возглавить полк до прихода начальника штаба полка, а на следующий день я вернулся на НП дивизии. Это было мое первое вступление во временное командование 596-м стрелковым полком.

После ввода в бой левее нас 87-й стрелковой дивизии под командованием полковника Куляко и ввода в бой на правом фланге нашей дивизии 16-й пехотной дивизии 1-й Болгарской армии, нами был захвачен населенный пункт Драва-Собольч и прилегающий правее его на удалении 3–4 километров хутор Драва-Пилконе.

Взаимодействие с болгарскими частями пришлось организовывать мне и дивизионному инженеру Огаркову. 11 марта в течение суток противник на направлении нашего наступления сумел сосредоточить столько сил, что был в состоянии сорвать нам выполнение боевой задачи.

Комдив генерал Величко доложил обстановку комкору генералу Артюшенко. Выслушав доклад, командир корпуса сообщил, что завтра, с утра 12-го, на правом фланге нашей дивизии будет введена болгарская 16-я пехотная дивизия. Задача 122-й: обеспечить выход 16-й на указанный рубеж и организовать взаимодействие с двумя нашими полками. Атака — по общему сигналу.

Оставались считаные часы. Генерал Величко приказал мне и подполковнику Огаркову встретить болгарскую дивизию и с ходу лично нам обоим вывести ее на указанный рубеж. При встрече с комдивом 16-й пехотной дивизии полковником Ганевым и командирами его частей мы тотчас поняли, что болгары впервые в такой обстановке, не имеют нужного опыта. Короче, они без малейшего понятия, как прямо с марша начать боевые действия. Прав был наш комдив, предложив им опекунство. Мы с Николаем разделились и к рассвету все-таки смогли создать боевой порядок дивизии. И после артиллерийской подготовки части болгарской дивизии перешли в наступление одновременно с нашими полками.