Эрнест Джонс - Жизнь и творения Зигмунда Фрейда Страница 42

Последней каплей, переполнившей его терпение и спровоцировавшей ссору, явилось сообщение Марты о том, что она одолжила половину денег, составлявших ее приданое, своему брату Эли. Понятие Фрейда о подобном займе было весьма примитивным: он считал, что банкноты будут храниться в сейфе или, по крайней мере, их положат на банковский счет. Кажется, он не был способен проводить различие между инвестицией и спекуляцией (к сведению, он ни разу никуда не вложил ни малейшей суммы до конца своей жизни). Для бизнесмена, подобного Эли, сама идея о «бездействующих деньгах» была абсолютно неприемлема, поэтому естественно, что он пустил деньги Марты в оборот. Эли находился в тяжелом финансовом положении. Похоже, удача отвернулась от него. Большинство его финансовых операций провалилось, и деньги Марты находились в большой опасности. Эта ситуация, столь обычная для бизнесменов, имела для Фрейда двусмысленное значение. Он был незнаком с различием между капиталом и деньгами в обращении; либо деньги есть, либо их нет. Поэтому ничего не понимающий в коммерции Фрейд, услышав, что у Эли затруднения, предположил самое худшее и сказал Марте, чтобы она взяла свои деньги назад. Через пару недель, кажется (Эли всегда тянул с написанием писем), пришла уклончивая почтовая открытка, которая возбудила самые темные подозрения Фрейда. Он послал Марте несколько неистовых писем, настаивая на том, чтобы она решительнее потребовала у Эли свои деньги. Фрейд даже не подумал о том, что это, очевидно, было для нее не очень удобно. Он написал Марте, что подозревает Эли в корысти. Марта тут же отвергла это как клевету. Она была абсолютно уверена, что Эли вернет ей деньги, он никогда в жизни ее не подводил, и ее лояльность к своему брату, которому она была столь многим обязана, заставила ее негодовать на резкие выражения, которые Фрейд использовал против него.

Тогда старые эмоции Фрейда, которые долгое время «дремали», прорвались наружу с большей яростью, чем когда-либо прежде. Его любимая встала не на его сторону, а на сторону его ненавистного соперника, негодяя, который расстраивает его союз с ней; и все это перед самой свадьбой, после стольких лет ожидания и лишений. Это было абсолютно непереносимым. Рушилось все: его надежды, уверенность в ее любви к нему, в ее преданности. Фрейд понимал, что практически невозможно предотвратить скорый разрыв.

Кризис разразился, когда Эли, услышав от Марты, что ей требуются деньги на мебель, предложил ей купить мебель в рассрочку под его поручительство. Вместо того чтобы категорично отвергнуть это предложение, Марта тянула с решением, хотя ей и не нравилась идея покупки мебели в рассрочку. Для Фрейда же наступил предел его терпению: зависеть от кого-либо, чьим обещаниям он не доверял, быть подверженным риску того, что в любой момент их имущество может быть описано, а его карьера разрушена. Если Марта не может видеть всю безрассудность такого предложения, думал Фрейд, тогда это действительно будет концом их отношений. Он направил ей ультиматум из четырех пунктов, первый из которых заключался в том, что она обязана написать своему брату гневное письмо, называя его в нем подлецом. Марта не пошла дальше чтения этого пункта.

Затем у Фрейда следовали угрозы, что Эли заставят почувствовать всю его ярость и что о его поведении будет доложено его начальнику. Однако, вторично обдумав этот вопрос и не ставя более Марту в известность, Фрейд написал Эли решительное письмо и поручил Морицу, будущему зятю, вручить его лично Эли, при этом объяснив ему всю серьезность ситуации. Каким-то образом Эли собрал деньги и на следующий день послал их Марте. С видом оскорбленной невинности он утверждал, что не имел никакого понятия о том, что Марта столь срочно нуждается в деньгах, что он даже не знал, что свадьба должна состояться так скоро, и что он сожалеет о грубых манерах ее будущего мужа. Марта в своем письме упрекнула Фрейда за недостойное поведение и выразила свое изумление по поводу того, что он так «взвинтился» из-за «нескольких жалких гульденов». Фрейд ответил ей, что в этом вопросе главным были не деньги, но что под угрозой находилась их надежда на семейное счастье. Ей не следует писать ему снова, пока она не пообещает ему порвать все отношения с Эли.

И на этот раз кризис миновал благодаря умному поведению Марты. Позже она признавалась, что впервые ощутила, что Фрейд может охладеть к ней, чего ей крайне не хотелось. Но она была слишком изнурена его поведением, чтобы предпринять какие-либо действия к их примирению. Она просто надеялась, что любовь к ней для него важнее всего. Фрейд же, хотя и говорил, что чуть было не погиб, скорее испытывал торжество от того, что в одиночку, без какой-либо помощи с ее стороны, победил своего врага, и ураган отшумел.

Читая эту историю, которую я изложил здесь в общих чертах, более всего ощущаешь, сколь могущественными были те страсти, которые волновали Фрейда, и как в действительности он мало походил на спокойного ученого, каким его часто представляют. Он, без сомнения, являлся тем человеком, чьи инстинкты были намного более могучими, чем у обычного человека, но чьи вытеснения были гораздо сильнее. Эта комбинация порождала внутреннюю напряженность такой большой силы, которая, возможно, является существенной чертой любого гения. И до этой истории его чувства часто не могли выбрать между любовью и ненавистью, и позже ему еще не раз предстояло испытать это вновь. Но только единственный раз в его жизни эмоции такой силы сосредоточились на женщине. Бушующий внутри него вулкан был близок к тому, чтобы с разрушительной силой извергнуться наружу.

Глава 8

Женитьба (1886)

Фрейд не только придерживался моногамного взгляда на семью, но временами казалось, что он слишком сильно любит свою избранницу. Однако со временем он осознал, что его любовь «переходит из своей лирической фазы в эпическую», поэтому он был достаточным реалистом, чтобы понять, что счастливый брак будет менее бурным, чем предшествующий ему высокоэмоциональный период. «По моему мнению, общество и закон не могут придать нашей любви большей серьезности и торжественности, чем та, которой она уже обладает… А когда ты станешь моей дорогой женой перед всем миром и будешь носить мое имя, мы пройдем нашу жизнь в спокойном счастье для себя и в честной работе для человечества, пока не закроем свои глаза в вечном сне и не оставим для всех близких нам людей дорогую память». Данное желание было полностью выполнено, хотя довольно необычно выражать такие мысли в первые недели помолвки.

Фрейд уже уведомил Марту, что ей скоро придется войти в его семью, которая должна стать ее единственной семьей. Так что приведенное им год спустя утверждение Мейнерта о том, что «первым условием в каждом браке должно быть право избавляться от своей родни», по-видимому, распространялось лишь на родню со стороны жены.