Уильям Манчестер - Стальная империя Круппов. История легендарной оружейной династии Страница 42

Пять мучительных дней прошли без ответа из Эссена. Потом Альфред высокомерно (и с явным обманом) ответил: «Мне очень мало что известно о политических условиях; я продолжаю спокойно работать». Он объяснил, что первая пушка для Вены должна появиться только в июне, что полностью контракт будет выполнен только через шесть недель после этого, и благоразумно заметил, что Берлин может конфисковать его поставки, если этого пожелает король. Затем он невольно подошел к главному предмету спора и в смущении остановился: «Что касается данного вопроса, я надеюсь, что цель будет достигнута без конфликта между моим патриотизмом и моей репутацией за рубежом… В конце концов, мы, слава богу, еще не находимся в состоянии войны, и, даст Бог, мир будет сохранен».

В письме было намного больше, но суть его ответа Роону состояла в уклончивом отказе. Реакция была неизбежна. Будь у Круппа запасы, цены бы упали. Однако в этом вопросе он был необычно бестолков. Не видя конфликта между интересами Пруссии и своими, он отправился в столицу и нанес визиты Роону, принцу Гогенцоллерну и Бисмарку. Изменившаяся манера их поведения не насторожила его. «Война с Австрией, – радостно заметил он, – неминуема». Бисмарк поднял вопрос о вооружении противника («Он призвал меня не поставлять австрийцам их орудия слишком быстро»), но Альфред не обратил внимания на это предупреждение: «Я сказал, что мы должны… выполнять обязательства, которые на себя приняли». Альфред даже попытался напугать хозяина дома, заметив, что оборонительные ряды Пруссии неадекватны. «Это его явно поразило, чего я и добивался, – легкомысленно сообщал он своим помощникам в Эссене, добавляя: – Бисмарк на данный момент утешал себя тем, что австрийские орудия вполне могут предназначаться для укреплений против Италии». Но заместитель короля не ограничился самоутешением.

Альфреда вернули на землю быстро и грубо. В который раз говорил он доверительно Бисмарку, что нуждается в финансовых средствах. Не мог бы Прусский государственный банк выдать ему аванс на сумму два миллиона талеров? В прошлом правительство всегда шло навстречу. На этот раз ему с солдатской прямотой ответили, что придется обратиться за получением частного займа под заклад своего сырья в банк «Зеехандлунг». В ярости он бросается жаловаться королю. Выговор от Вильгельма был сокрушительным. Король посоветовал взять заем под залог, прекратить «самовольство», «отказаться от этой упрямой позиции» и «образумиться, пока еще есть время». Оцепеневший Альфред проглотил это, а потом свалился больной и накорябал в Ниццу, где загорали Берта и двенадцатилетний Фриц, что он ничком лежит с «ревматизмом и неврозом».

У Берлина не было времени сочувствовать ревматику-неврастенику. Столица сама страдала от жестоких нервных приступов. Бисмарк отхватил много. Наполеон III считал, что слишком много. С учетом союза против Вильгельма – Бавария, Вюртемберг, Баден, Саксония и Ганновер присоединились к Австрии – французский император сделал дипломатическую ставку на затяжную войну, которая изнурит обе воюющие стороны. Он был глубоко не прав. Война продолжалась всего семь недель. К середине лета победоносная Пруссия поглотила австрийскую Силезию и весь север Германии. Великая нация по кусочкам принимала очертания. Победа была триумфом технологии. Генерал Гельмут фон Мольтке внимательно изучил умелое использование компанией «Америкэн юнион» железных дорог на юге; перемещая свои войска в товарных вагонах, координируя их передвижение с помощью корпуса хорошо подготовленных телеграфистов, он сконцентрировал решающие силы у богемской крепости Кенигграц (Садова). 3 июля обороняющиеся были сокрушены. С тактической точки зрения прусское оружие малого калибра проявило себя особенно хорошо. В первых сообщениях с восхищением говорилось об «иголочных» орудиях, заряжающихся с казенной части, Иоанна фон Дрейзе, которые позволяли атакующим волнам пехоты лежа обстреливать стоящих австрийцев, вооруженных заряжаемыми со ствола пушками.

Ну а как насчет артиллерии? С трудом передвигаясь у себя в Эссене, Альфред ждал сообщений. Первое было воодушевляющим. 9 июля генерал Фойхт-Ретц написал ему из Богемии: «Когда битва была закончена, я мог только прокричать вам слово «победа!», и в то время этого было достаточно. Вы знали, что мы сокрушили гордую Австрию, и вы проявляли особую озабоченность, не говоря уже о патриотизме, – потому что вы помогали нам самым эффективным образом, своими орудиями. Эти ваши детища на протяжении долгих и жарких часов вели разговоры со своими австрийскими родичами. Это была артиллерийская дуэль с применением нарезных орудий, крайне интересная и незабываемая, но также и весьма разрушительная. Одно из ваших детищ было, конечно, ранено».

Таков был один из способов описания беды, причем самый мягкий из возможных, потому что генерал был мощным сторонником стальных пушек. Факты были гораздо хуже. Неверные углы щелевых отверстий зарядного механизма серьезно испортили боевой дебют Альфреда. Утечки газа и пламени из швов зарядного механизма неоднократно приводили к разрывам его 4-и 6-фунтовых орудий, в результате чего гибли заряжавшие их солдаты. Погибших артиллеристов винить не за что. Эта катастрофа не ограничивалась прусской армией. Из Санкт-Петербурга поступила лаконичная жалоба на то, что 9-дюймовая крупповская пушка разорвалась во время учений. Все вдруг начало разлетаться на куски – люди, крупповская сталь, прибыли, перспективы. Даже рынок железнодорожных колес был под угрозой: британская фирма возвращала в Эссен как неудовлетворительную первую партию колес из бессемеровской стали. Зарплата крупповцев была урезана, люди сидели без работы.

Столкнувшись с цепью катастроф, Альфред попросту сбежал. Он вскочил на первый попавшийся поезд и безо всякой цели помчался в Кобленц, Хайдельберг, густонаселенный Шварцвальд. Чтобы перевести дух, он остановился в Карлсруэ, этом старомодном городе с особенным тевтонским источником вдохновения. Но Германия для Круппа была недостаточно велика. Разве не он устроил бойню для храбрых канониров своей собственной страны? Его посадят в тюрьму как маньяка-убийцу! Что говорит король? А Роон? Старый вельможа будет пренебрежительно напоминать Потсдаму, что он это предсказывал; что бронза, по крайней мере, не взрывалась. Покрывшийся испариной Альфред купил билет в Швейцарию. По пути он написал Роону жалостливую, виноватую записку:

«Берлин, или резиденция Его Величества короля.

К о н ф и д е н ц и а л ь н о. Л и ч н о.

Ваше превосходительство,

испытывая радость по поводу замечательного успеха нашей несравненной армии, считаю необходимым признаться в охватившем меня горе от только что полученных мною сообщений, что в случае с двумя 4-фунтовыми орудиями зарядный механизм разорвался в бою и то же самое произошло… с 4– и 6-фунтовым орудием…»