Александра Потанина - Сибирь. Монголия. Китай. Тибет. Путешествия длиною в жизнь Страница 42

Многие потеряли в мятеже не только свое благосостояние, но и лишились дорогих их сердцу людей; для этих потерянное было невозвратимо. Две партии в народе, правительственная и бунтовавшая, как будто только временно сложили оружие и готовы при первом поводе вновь вцепиться друг другу в бороду. Лама Серен не иначе называл жителей Сун-чжя-чыра, как ворами, конечно, заглазно. «Скажи ворам, чтоб они закрыли окна ставнями», – отдавал он приказание нашему слуге, тангуту Гендуну.

Что до меня касается, я был обрадован тем, что еще раз встретил тун-шянцев; проходя через местность Тун-шян осенью 1884 года, я не имел времени записать ни одного тун-шяньского слова, а потому в Сун-чжя-чыре я сейчас же собрал около себя толпу местных крестьян и пополнил этот пробел. Монгольское племя, живущее оседло в долине Желтой реки между городами Лань-чжоу и Уян-бу, отличается разнообразием говоров; отъедешь двадцать верст, и новый уже говор; в особенности отличаются говором монголы-мусульмане от монголов-буддистов, вероятно, по той причине, что между ними не бывает смешанных браков.

На другой день наш караван и при нем моя жена отправились далее по большой дороге в Сань-чуань, а я и лама Серен без всяких вьюков поехали в Пи-лин-сы, до которого от деревни Сун-чжя-чыр считается не более десяти ли (пяти верст). Хозяин дяня[58], в котором мы ночевали в деревне, проводил нас сажен двести от деревни, чтобы указать на башню, торчащую на одной из соседних горных вершин; около этой башни мы должны, по его словам, найти тропинку, которая сведет в овраг, а по оврагу мы прямо и попадем в Пи-лин-сы. Тропинка найдена, и мы начинаем по ней спускаться в овраг, дно которого мы видим глубоко-глубоко внизу. Это было ранним утром; солнце еще не вышло из-за гор или, по крайней мере, из-за туч, собравшихся на востоке; тень еще лежала на горах, а в овраге было и еще темнее. Спуск был дьявольский; рассказы, слышанные мною в Сань-чуани, не преувеличивали нисколько трудностей, с которыми соединено путешествие в знаменитую обитель. Иногда мулы, хотя и были порожние, потому что мы спускались пешком и вели их в поводу, по крутизне дороги не хотели идти; узенькая тропинка местами прерывалась глубоким провалом, какие часто образуются в лёссе, и была срезана покато к пропасти.

Спустившись на дно долины, мы очутились в местности совершенно особенного характера. Деревня Сун-чжя-чыр лежит между плоскими лёссовыми горами; здесь нас со всех сторон обступали высокие отвесные скалы.

По всей долине Желтой реки от города Лань-чжоу до города Гуйдун залегает формация красных песчаников и конгломератов, прикрытая сверху массою лёсса. Находясь внутри страны, подальше от значительной реки, нижней красной формации нигде не видишь; повсюду один лёсс; красная формация обнажается только у берегов Желтой реки и в долинах побочных рек. Но везде она представляет однообразные красные обрывы вроде непрерывно тянущихся отвесных стен. Здесь, в Пи-лин-сы, не то. Здесь красная стена, которая протянулась вдоль реки, разорвана поперечными оврагами и раздроблена на отдельные скалы, между которыми часто, особенно ближе к реке, встречаются удивительные столбообразные и кеглеобразные формы. Эти формы кажутся искусственными.

Кроме внешнего очертания, здешним скалам еще более придают сходство с искусственными сооружениями их гладкие, как гранит, стены. В одном месте вы видите высокую, до 20 сажен высоты, пятигранную башню; в другом – несколько таких башен как бы составляют одно общее целое; большая, средняя остроконечная вершина с прилепленными к ней кругом другими такими же остроконечными вершинами меньшей величины делают эту группу скал похожею на колоссальный храм; точно перед вами оболваненный, но не разделанный в подробностях готический собор. Проходя далее по оврагу, вы оставляете сбоку узкий промежуток между двумя высокими отвесными скалами, такой же тесный и такой же темный, как улица в старом немецком городе. В нижнем конце главного ущелья, по которому мы спускались, там, где оно выходит на долину Желтой реки, стоят две отдельные скалы вроде обелисков или колонн, оставшихся от развалившихся колоссальных ворот.

Рассказав о выходе из ущелья, я забежал вперед, потому что монастырь Пи-лин-сы стоит или, вернее, так как это теперь одни пустые развалины, стоял внутри ущелья, саженях во ста выше выхода из него. Но прежде чем перейти к описанию монастырских развалин, еще несколько слов об ущелье и его скалах. Песчаники, из которых состоят скалы, двух родов: один темный, более плотный, другой светлый, мягкий и скорее выветривающийся; чередующиеся пласты этих двух родов песчаника лежат горизонтально. Светлый песчаник во всех уровнях от подошвы до самых верхушек скал изрыт нишами разных очертаний – круглыми, продолговатыми, приплюснутыми и т. п. Эти ниши или углубления, располагаясь горизонтальными рядами, делают стены скал еще более похожими на человеческие сооружения. Кажется, перед вами поднимаются стены многоэтажных дворцов с многочисленными окнами. Для довершения иллюзии, в некоторых случаях ниши верхних ярусов приходятся против ниш нижних.

Лесу между этими красными дворцами нет; здесь гнездятся только кустарники барбариса и караганы. Вероятно, летом, когда кустарники бывают одеты зеленью, ущелье смотрит приветливее, мы же посетили его в такую позднюю пору, когда здешняя растительность впала уже в общий серый цвет. О недавно прошедшем сезоне говорили только красные ягоды, висевшие на ветвях барбариса, как будто украшения, нашитые на изношенном полинялом платье, да белые шары летучек ломоноса, подвешенные на кустах засохшей караганы и напоминавшие седые букли на сморщенном лице кокетливой старушки.

Развалины монастыря Пи-лин-сы разбросаны на обоих боках долины; тут было две обители: одна ближе к нижнему входу в ущелье, другая полверсты или более выше; в нижней считалось до 300 лам, в верхней до 200. Теперь от этих обителей остались одни только развалившиеся чуть не до основания стены. Кроме этих обителей, много отдельных келий было разбросано по всему ущелью. Многие ниши, образовавшиеся естественным путем в мягких слоях песчаника, также были приспособлены к обитанию.

Внутри обителей были, конечно, и богослужебные храмы и кумирни, но настоящие святыни этого места, и доселе привлекающие богомольцев, собраны в нишах скалы на правом боку ущелья, как я сказал, саженях во ста от выхода его на Желтую реку. Здесь весь нижний ярус скалы, поднимающийся как отвесная стена, на всем протяжении усеян нишами, разделанными человеческой рукой в квадратные каплицы. Некоторые из этих ниш находятся у самого подножия скалы, ряд других тянется выше, образуя как бы второй этаж; над этим еще третий ряд. Ко всем нишам верхних рядов были некогда устроены ходы в виде винтовых лестниц и горизонтальных галерей, но теперь от этих лестниц, галерей и балконов остались только обгорелые балки, местами торчащие из скалы, а еще чаще о существовании их свидетельствуют одни пустые гнезда для балок. Одни ниши таких размеров, что человек мог бы въехать в них на лошади; другие не более слухового окна. Всех ниш я насчитал около шестидесяти.