Мэри Габриэл - Карл Маркс. Любовь и Капитал. Биография личной жизни Страница 42

Они хотели, чтобы Союз стал единой нацией, единой политической и экономической силой. Однако восстановление связей между землями — это еще не все. Как и многие представители интеллигенции, которые считали, что правительство душит свободу слова, диктуя, что следует и чего не следует писать, они были убеждены, что дальнейшее развитие Пруссии невозможно без глубоких социальных перемен. Как могла сплотиться нация, не имеющая возможности выбирать достойных; нация, не имеющая свободы слова и собраний, не знающая равенства перед законом и справедливого налогообложения? (Последний пункт был особенно болезненным именно для среднего класса, поскольку основное налоговое бремя ложилось именно на его плечи — дворяне не облагались налогом вовсе.)

Голоса, призывавшие к реформам, из Рейнской земли звучали особенно громко, потому что эта область Пруссии была наиболее экономически развита. Интеллектуальным центром области был Кёльн {37}. Марксу было 23 года, когда он приехал сюда, имея в активе всего лишь одну неопубликованную статью. В течение года он стал редактором одной из самых влиятельных оппозиционных газет Пруссии.

«Rheinische Zeitung» была запущена в производство 1 января 1842 года — на тот момент у газеты было 400 подписчиков. Маркс начал писать для нее четыре месяца спустя. В первой статье он вновь вернулся к проблеме свободы прессы, на что его сподвигли дебаты в парламенте Рейнланда {38}. Рискованным и спорным был не только предмет статьи, но и тот факт, что в ней упоминались дебаты в провинциальном парламенте — чего цензура не одобряла, потому что простой народ мог не разобраться в подробностях и посчитать, что речь идет о правительстве в целом. Для монархистов-абсолютистов депутаты парламента всегда были «учениками дьявола», распространять же их слова — «значит делать широкого читателя еще глупее, чем он есть на самом деле» {39}.

Несмотря на все трудности, статья Маркса прошла цензуру; его аргументы оказались слишком сложными для понимания ревнителями политической невинности. Кроме того, статья была написана прекрасным языком, живо и остроумно, а также понятно для любой, даже неподготовленной аудитории. Основные положения Маркса были таковы: свобода есть сущность человека, законы призваны закрепить и охранять ее. Ни один человек не сражается со свободой; в крайнем случае он сражается за свободу других. Следовательно, свобода существовала всегда, просто в разные периоды истории она становилась то специальной привилегией, то универсальным правом для всех… Законы ни в коем случае не могут быть репрессивными мерами, направленными против свободы, — так, закон всемирного тяготения не может являться репрессивной мерой против движения… Законы — это, скорее, позитивные, ясные, универсальные нормы, при которых свобода подразумевается как нечто само собой разумеющееся и не может зависеть от произвола одной личности. Свод законов — это библия свободного человека.

Таким образом, закон о печати — это юридическое признание свободы прессы {40}.

Первая программная статья Маркса появилась 5 мая 1842 года, в его двадцать четвертый день рождения, однако его имени в подписи не было. Ради безопасности он остался анонимным автором, хотя все его друзья знали настоящее имя автора статьи и от всей души поздравили его. Мозес Рюге, главный редактор, провозгласил Маркса «величайшим, возможно, единственным гениальным философом нынешнего поколения» {41}. Рюге сказал также, что эта статья — лучшее из всего, что было написано по данному вопросу. Юнг охарактеризовал ее как «превосходную» {42}.

В Трир Маркс вернулся триумфатором. Однако прием ему был оказан отнюдь не такой, как в Кельне. Он быстро оказался втянутым в склоку с собственной матерью — из-за денег и его будущего. Она жаловалась, что Карл игнорирует семью, что Вестфалены обошлись с ней холодно. Ссора вышла крупной — Маркс даже съехал из дома и остановился в гостинице до конца своего пребывания в родном городе. Пребывание продлилось достаточно долго — до свадьбы его сестры Софи. Впрочем, Маркса мало трогали истерики, душой он был в Кельне, и все его внимание было приковано к тому, что происходило там. «Большое счастье, что человека с сильным характером закаляет общественный скандал, и потому совсем не раздражают мелкие частные склоки», — сказал впоследствии Маркс Рюге {43}.

Авторитет «Rheinische Zeitung» неуклонно рос, однако редакционный отдел лихорадило. После целой череды редакторов летом 1842 года кресло главного редактора занял старинный приятель Маркса, Адольф Рутенберг.

Вскоре стало казаться, что долго на этом месте он не продержится. Рутенберг сильно пил из-за постоянных трений с прусской цензурой {44}. В это же время Маркс пишет ряд блестящих статей, демонстрирующих его талант и незаурядные способности ловко обходить контроль правительственной цензуры. Он успокаивает инвесторов, опасавшихся того, что газета подпадет под влияние берлинских радикалов и превратится в орган теоретических дискуссий. Маркс соглашается с этим, поясняя, однако, что «Rheinische Zeitung» не должна участвовать исключительно в теоретических дебатах, но будет рассматривать только «практические вопросы». Кроме того, он говорил, что это газета должна направлять и образовывать своих подписчиков — а не они должны диктовать газете свои взгляды. Удивительная перспектива для тех, кто надеялся остаться простым вкладчиком.

Но Маркс не собирался и оставаться только корреспондентом. Его замечания были правильно поняты и одобрены финансовыми покровителями — и 15 октября он был назначен главным редактором {45}. В первый день работы в новой должности он публикует опровержение утверждения противников газеты, что «Rheinische Zeitung» проповедует коммунизм, чья философия, впрочем, легко сопоставима с идеями социализма, с той лишь разницей, что коммунисты стремятся к отмене частной собственности (что было совершенно неприемлемо для промышленников, финансировавших газету).

Маркс писал, что его газета «не признает, будто бы коммунистические идеи в их нынешней форме имеют хоть какое-то отношение к реальности, а потому не только не могут быть реализованы, но даже считаться теоретически пригодными для воплощения» {46}.

Густав Мевиссен промышленник из Рейнской области и финансовый покровитель газеты, описывает Маркса как «интеллектуальный и физический вихрь».

«Могучий человек, у которого черные густые волосы растут повсюду — на лице, голове, руках, из носа и из ушей. Он всегда доминирует, он страстен и стремителен, полон безграничной уверенности в себе — но в то же время является очень серьезным ученым…» {47}

Этого пылкого редактора-энтузиаста часто видели на улицах Кельна — он уворачивался от телег и экипажей, а карманы его сюртука были битком набиты газетными статьями {48}. Сидел в кофейнях и маленьких ресторанчиках, в пивных — там можно было прочитать газеты, печатавшиеся в других областях Германии и за рубежом (их было трудно достать иначе).