Жан Жюль-Верн - Жюль Верн Страница 42

Разумеется, на протяжении этого длинного повествования Жюль Верн всячески выражает свою симпатию к шотландцам и антипатию не столько даже к англичанам, сколько к Англии, особенно к ее колониальной гегемонии, которая зиждется на истреблении покоренных народов. К сожалению, в подобных вещах трудно проводить особенно тонкое различие: за поведение, которое большинство той или иной нации навязывает меньшинству, способному лишь протестовать, отвечает вся нация в целом.

Жюль Верн устами Паганеля осуждает «золотую лихорадку», к этой теме он вернется в дальнейшем своем творчестве. Книга не лишена весьма удачных описаний, оправдывающих похвалы стиля Мишелем Бютором[59] и Ж.-Ж. Бриденном[60]. Таковы описания грозы, воспламенившей дерево; бури, выбросившей «Дункан» на побережье Австралии; эвкалиптового леса; отдыха путешественников в имении Готтем, где они неожиданно слышат ночью арию из оперы Моцарта; вида, открывающегося с Австралийских Альп; плавания вверх по реке Уанкато; озера Таупо; погребения маорийского вождя и т. д.

Как бы там ни было, но на этот раз в повествовании имеется и «слово от сердца», которого требовал Этцель.

Добавим, что с помощью Деннери[61] «Дети капитана Гранта» появились на театральной сцене. Пьеса была поставлена 26 декабря 1878 года» в театре Порт-Сен-Мартен. Несмотря на обычную ловкость Деннери, старого знатока сцены, она получилась весьма неудачной. Зачем оба приятеля решили отступить от сценария, который давала книга? Трудности сценического воплощения далеко не все объясняют, ибо сами они усложнили сценарий, включив в него… охоту на кита! У Гранта не двое, а трое детей, еще один сын, разделяющий его одиночество на острове Балкер, а не на Таборе. Паганель убивает кита, в котором уже торчит гарпун, к счастью, с надписью «Капитан Грант, 1877, островок Балкер». Нити, которые управляют марионетками, здесь такие же толстые, как веревка гарпуна.

А где же находится этот островок? В Антарктике! Ибо Грант намеревался не основывать Новую Шотландию, а открывать… Южный полюс!

До сих пор не могу понять, как автор романа мог согласиться, чтобы его произведение было до такой степени искажено.

22. «ДВАДЦАТЬ ТЫСЯЧ ЛЬЕ ПОД ВОДОЙ»

Где появляется величественный образ капитана Немо, анархиста, мятежника, который, однако, признается: «Я умираю оттого, что думал, что можно жить одному!…»

В 1867 году Жюль Верн был занят не только тяжелым трудом по составлению «Географии Франции» и завершением романа «Дети капитана Гранта», но и начал работу над повой книгой — «Двадцать тысяч лье под водой».

Еще с 1866 года, оснащая «Сен-Мишель I», он обстоятельно обсуждает эту последнюю книгу с Этцелем, которому пишет из Кротуа:

«Работаю с яростным пылом, мне пришла в голову прекрасная мысль, очень благодарная для сюжета. Надо, чтобы мой неизвестный не имел ни малейшего соприкосновения с остальным человечеством, от которого он полностью отделен. Он и не живет на земле, он обходится без земли. Моря ему достаточно, но надо, чтобы море давало ему все, вплоть до одежды и пищи. Никогда он не ступает ногой на какой-либо из материков. Даже если бы материки и близлежащие острова исчезли из-за нового всемирного потопа, он продолжал бы существовать как ни в чем не бывало, и — можете мне поверить — его ковчег будет построен лучше чем Ноев.

Я полагаю, что от такой «абсолютной» ситуации произведение очень выиграет. Ах, дорогой мой Этцель, если с этой вещью у меня получится неудача, я никогда не утешусь. Ни разу у меня еще не было в руках такого замечательного сюжета».

Так из родившегося в 1865 году первого замысла «Путешествия под водой», ставшего сперва «Путешествием под волнами океана», затем «Двадцатью пятью тысячами лье под морями» и, наконец, «Двадцатью тысячами лье под водой», в сознании писателя возник образ Немо.

Сперва он намеревался написать поэму во славу моря. Первоначальным сюжетом ее было море и любовь к нему, он вынужден был признать, что волны моря, гнев бури — только являемый нам внешний облик его. Чтобы овладеть сердцем Амфитриты[62], чтобы познать все ее сокровенные богатства, надо проникнуть в глубины морского покрова, скрывающего все внутреннее великолепие, и исследовать бездны, таящиеся под волнами.

«Путешествие под водой» — таков был замысел. Но как сделать эту мечту реальностью? В то время были уже придуманы аппараты для погружения человека под воду и, как это отмечает господин Дольфус[63], с мыслью о подводном судне уже свыклись и моряки, и ученые. Жюль Верн не мог не знать о Фултоне и его «Наутилусе» 1797 года. Изучая перипетии Гражданской войны в Соединенных Штатах, он знал, что американцы использовали подводные лодки, в частности судно Вильруа, о котором уроженец Нанта не мог забыть. Поэтому, чтобы додуматься до подводной лодки, ему и не нужен был Фигье, как это предполагает господин Дольфус. Он имел у себя тома «Чудес науки» Фигье, вышедшие в 1867-1869 годах, но в 1865 и 1866 годах они этих мыслей ему подсказать не могли, хотя в дальнейшем он охотно черпал оттуда информацию. Немыслимо представить себе, что он не ознакомился с литературой о подводном плаванье. И мы знаем, что он длительно обсуждал со своим братом Полем, моряком, детали и свойства этого фантастическою корабля. Однако сюжет романа отнюдь не сам «Наутилус», судно гораздо более усовершенствованное, чем те, которые изобретались в то время; оно лишь способ осуществлять подводные исследования, а для героя книги Немо — возможность стать гением морей. Однако он сделал «Наутилус» таким привлекательным, что это стальное веретено поглотило все внимание читателей, и они полюбили его больше, чем путешествие и даже чем самого Немо. Может быть, так получилось потому, что идеальный подводный корабль еще доныне не создан, хотя атомная подводная лодка, обладающая более существенной полезной площадью, дает основание думать, что вскоре это будет достигнуто.

Правда, мы до сих пор рассматриваем подводную лодку лишь как военное судно. Между тем Саймон Лэйк[64] приветствовал «Наутилус» Немо как первую «гражданскую подводную лодку». Находясь под впечатлением этой идеи Жюля Верна, он всю свою жизнь посвятил изысканиям в этой области. Сейчас широко известно, что изобретено уже немало аппаратов для исследования морских глубин, а ведь это одна из идей, которые осуществлял Немо, ибо для него океанические глубины были гигантским резервуаром богатств и неисчерпаемым источником энергии, каким может явиться хотя бы использование температурной разницы различных слоев морской воды.