Сергей Нечаев - Русская Ницца Страница 43

Профессионально рисовала она всего несколько лет, но, несмотря на это, ее художественное наследие насчитывает около 150 картин и не менее 200 рисунков и акварелей. Уже после ее смерти они выставлялись в Париже и Амстердаме. Ныне ее картины находятся в музеях Парижа, Амстердама, Вены, Ниццы, Афин, Чикаго и ряда городов России.

«Дневник» этой талантливой девушки (одни называли его «графоманством», другие — «законченной, наполненной чаяниями и страданиями, душевной и физической болью человеческой жизнью») был переведен на все европейские языки, и вокруг его автора сразу же сформировалась настоящая легенда, которая вдохновляла не одно поколение читателей, но имела мало общего с настоящей личностью Марии Башкирцевой.

Полный анализ содержания «Дневника» не входит в задачи данной книги, однако рассмотреть некоторые его фрагменты, имеющие непосредственное отношение к Ницце и другим городам Французской Ривьеры, представляется просто необходимым.

Мария Башкирцева утверждает, что она родилась 11 ноября 1860 года на Полтавщине. Однако на этот счет есть и другое мнение. Некоторые ее биографы, например, считают, что датой ее рождения является 12 ноября (по старому стилю) 1858 года. Объясняется подобная нестыковка, скорее всего, тем, что ее мать, Мария Степановна, урожденная Бабанина, не хотела, чтобы окружающие узнали о рождении дочери всего через семь месяцев после ее свадьбы с Константином Павловичем Башкирцевым, сыном столбового дворянина и генерала Крымской войны.

После развода, в мае 1870 года, мать забрала с собой Марию и отправилась за границу. Около месяца они провели в Вене, «упиваясь прекрасными магазинами и театрами», потом приехали в Баден-Баден, а в 1871 году — в Ниццу.

Поездка эта стала возможной благодаря деньгам сказочно богатого старика Фаддея Романова, за которого крайне удачно вышла замуж Надин Бабанина, младшая сестра матери Марии.

В то время высший свет бывал в Ницце лишь зимой, пребывание же там в купальный сезон, как ни странно, считалось «пошлостью, которую не может себе позволить аристократ». Башкирцевы поселились в Ницце «напостоянно», и юная Мария Башкирцева тут же начала жаловаться на страшную провинциальную скуку этих мест.

В 1873 году она отзывалась о Ницце весьма критически:

«Я смотрю на Ниццу, как на место изгнания… С зимою появится общество, а с обществом веселье, тогда будет уже не Ницца, а маленький Париж. А скачки! Ницца имеет свою хорошую сторону. Тем не менее шесть или семь месяцев, которые надо здесь провести, кажутся мне целым морем, которое надо переплыть».

9 июня того же года она писала:

«Я чувствую себя усталой, вялой, неспособной работать. Лето в Ницце меня убивает, никого нет, я готова плакать. Словом, я страдаю. Ведь живут только однажды. Провести лето в Ницце — значит потерять полжизни. Я плачу… О, если бы мама и другие знали, чего мне стоит здесь оставаться, они не заставляли бы меня жить в этой ужасной пустыне».

Как видим, поначалу приморский город девушке очень не понравился. То ли дело Париж! И Мария мечтала о Париже, где, как ей казалось, она сможет «войти в общество через русского посланника».

Заметим, что «войти в общество» в Ницце ей никак не удавалось. Мадам Тютчева[20] — родная сестра Константина Павловича Башкирцева — открыто игнорировала всех Бабаниных, а дядя Жорж (Георгий Бабанин, брат матери Марии), герой местной скандальной хроники, постоянно попадавший в какие-то некрасивые истории, своим поведением добился того, что его родственников никуда не приглашали. В частности, Мария Башкирцева и ее родные ни разу не переступали порога знаменитой виллы «Шато де Вальроз», в которой самый богатый представитель русской колонии в Ницце Павел Григорьевич фон Дервиз давал концерты и благотворительные балы. По словам самой Марии, страшно страдавшей от подобного отношения, им оставалось жить, «как собаки», то есть пить, довольно плохо есть и играть в Монте-Карло.

Так прошли 1873 год и половина 1874 года. Юная Мария Башкирцева созрела для любви и пребывала в поисках подходящего для нее объекта. В пустынной летом Ницце найти его не представлялось возможным, и она буквально заставила родственников переехать в Париж. Там она познакомилась с неким бароном Шарлем Герик д'Эрвиненом, и между ними начался флирт, привлекший к себе всеобщее внимание.

В это время мнение Марии о Ницце вдруг кардинально изменилось. 5 сентября 1874 года она сделала следующую запись в своем «Дневнике»:

«В Булонском лесу встречается столько жителей Ниццы, что на один момент мне показалось, что я в Ницце. Ницца так прекрасна в сентябре… Я вспоминаю о прошлом годе: утренние прогулки с моими собаками. Небо такое ясное, серебристое море… Здесь нет ни утра, ни вечера. Утром — везде выметают, вечером — эти бесчисленные фонари просто раздражают меня. Здесь я теряюсь, не умею различить утренней зари от вечерней. А там — так хорошо! Чувствуешь себя как в гнездышке, окруженном горами, не слишком высокими и не бесплодными. С трех сторон точно грациозная драпировка, а спереди — громадное окно, бесконечный горизонт, вечно тот же и вечно новый. Я люблю Ниццу; Ницца — моя родина, в Ницце я выросла, Ницца дала мне здоровье, свежие краски. Там так хорошо! Просыпаешься с зарей и видишь, как восходит солнце, там, налево, из-за гор, которые резко выделяются на голубом серебристом небе, туманном и кротком — и задыхаешься от радости! К полудню солнце против меня. Становится жарко, но воздух не раскален, тихий береговой ветерок всегда приносит прохладу. Все, кажется, заснуло. На бульваре ни души, разве какие-нибудь два-три жителя Ниццы, задремавшие на скамейке. Тогда я дышу свободно и наслаждаюсь. Вечером опять небо, море, горы. Но вечером все кажется черным или темно-синим. А когда светит луна, по морю бежит точно громадная дорога или рыба с алмазной чешуей; я остаюсь в своей комнате у окна, с зеркалом и двумя свечами — спокойна, одна, ничего мне не нужно, и я благодарю Бога!»

К сожалению, «отношения» с бароном Шарлем Герик д'Эрвиненом ни к чему не привели.

После этого фиаско Мария с матерью вернулись в Ниццу, где их ждала вилла, купленная Надин Романовой на деньги своего старика-мужа. В этой вилле, развороченной начавшимися ремонтными работами, также поселились дедушка Марии и вечно пьяный дядя Жорж.

В Ницце Мария познакомилась с человеком, который помог ей забыть парижского барона. Это был Эмиль д'Одиффре, представитель «золотой молодежи», эксцентричный весельчак и член комитета по организации местного карнавала.