Федор Грачев - Записки военного врача Страница 43

Теперь можно было с полной уверенностью сказать: госпиталь твердо стоит на ногах. Правильная организация медицинской помощи, возросшие специальные знания и практические навыки дали возможность возвратить Ленинградскому фронту не одну тысячу восстановивших свое здоровье бойцов и командиров.

Итак, на пороге весна — волшебное время года. Но в условиях блокады это грозило опасностью для военной медицины Ленинградского фронта: растает лед, не будет Дороги жизни — основного пути эвакуации раненых на Большую землю. Чтобы не терять драгоценного времени, согласно распоряжению свыше, мы направили в тыл страны в два раза больше раненых, чем в феврале. Были несколько расширены показания для их эвакуации. И госпиталь покинули даже больные в тазовом гипсе. Таким образом, сама обстановка подтвердила правоту хирурга Гороховой, о методе которой говорилось выше.

С приходом весны появилась неожиданная забота: заготовка льда, необходимого летом для хранения продуктов. Выручила Нева.

Своего ледника мы не имели. Сверкающие на солнце глыбы возили в ледник соседнего госпиталя, размещавшегося в клинике Отто. Работали с оттовцами вместе, заготовляя лед исполу.

Потом возникла тоже «ледовая» эпопея, но уже другого «профиля». За зиму во дворе госпиталя грязный снег слежался в плотную, толстую броню. Это уже не снег, а лед. Он был крепкий, тяжелый, как мрамор. Его надо обязательно убрать, иначе двор станет очагом инфекции.

И вот в марте, когда прилетели грачи — эти разведчики весны, — у нас опять аврал. Лед во дворе скалывают все — от начальника госпиталя до санитарки. На утренних врачебных конференциях докладывают не только о текущей медицинской работе, но и о количестве вывезенного льда и мусора.

Каждая бригада по сколке и вывозке льда состоит из пяти человек. Я работаю с Зыковым, секретарем партийной организации Галкиным, политруком Богдановым и хирургом Муратовым.

Сколку (так именуют дворники сколотый лед) на машинах вывозим на Малую Неву, к мосту Строителей.

На грузовых машинах, санках, фанерных щитах, в ящиках везли и волокли сюда грязный снег и жители прилегающих улиц и дворов. Нелегко тащить тяжелый груз, но люди начали обретать способность шутить — это уже хорошо!

Помню такой эпизод. По мосту верхом на отощавших лошаденках еле плетутся четыре бойца, затрудняя работу блокадных «дворников».

— Тетя Варя, поторопи солдат! — советует кто-то из работающих.

— Проезжай быстрей, эрзац-кавалерия! — властно кричит бойцам раскрасневшаяся от работы невысокая и худенькая тетя Варя, в ватной куртке, таких же штанах и кирзовых сапогах.

— А ты эрзац-баба! — озорно отзывается один из верховых.

— Это почему же? — озадачена тетя Варя.

— Потому что в штанах! Во как! — И красноармеец помахал ей рукой: — Будь здорова, дорогая!

На мосту рассмеялись: «Нашла коса на камень». А тетя Варя, сощурившись, тоже улыбается.

Две недели очищали мы двор госпиталя. К концу работы распространился слух, что после очистки улиц пустят трамвай. Мало кто верил: пути исковерканы, электроэнергии нет, а вагоны разбиты. Да и как наладить трамвайное движение под обстрелом врага?

Однажды, вернувшись, предельно устав, после уборки льда, увидел на столе записку: «Зашел бы ко мне, Савицкий».

Здоровье Петра Устиновича за последнее время резко ухудшилось. Вначале думали, что у него воспаление легких, но потом выяснилось — прогрессирующий туберкулез.

В маленькой палате, обложенный подушками, больной что-то писал.

— Закончил одноактную пьесу, над которой работал Кугель. Но только сюжет другой — из жизни нашего госпиталя. Хорошо бы поставить в клубе…

Савицкий замолчал и, вытянув тонкие руки, стал поправлять одеяло. Как изменился еще недавно такой подвижный и жизнерадостный человек! Лицо осунулось, на запавших щеках зловещий румянец. Глаза лихорадочно блестят…

Медицинская сестра принесла стакан чаю и попыталась с ложечки напоить Савицкого.

— Я еще в состоянии сам держать стакан! — рассердился больной.

Сестра записала температуру и покинула палату.

— Вот так все время, — кивнул на дверь Савицкий. — Не двигайся, не разговаривай!.. Скажи, это правда, что партизаны через линию фронта пришли в Ленинград?

— Да. И с обозом продовольствия. Много подвод!

— Непостижимо! Какое время! Очень хочется дожить до победы!

Он откинулся на подушки и закрыл глаза, под которыми легла синева.

С тяжелым чувством я вышел из палаты…

Весна

 шорохом оседал рыхлый, талый снег. Его запах щекотал ноздри. Снег сочился водой. По улицам — ручьи. Весенняя распутица. На Неве — разводья. У берегов — вспученный лед. Но скоро и его проест быстрина реки. А над рекой курятся завитки легкого пара, наподобие тумана. Но это не декабрьский морозный пар — апрельский. Вешним раздольем дышит река.

Мы рады весне. Самое трудное — позади. Теперь жизнь пойдет по новому, лучшему руслу.

Но война продолжалась. Блокада — тоже. 4 апреля в восемнадцать часов тридцать минут взвыли сирены госпиталя. Воздушная тревога! Первый и большой массированный налет немецкой авиации после длительного перерыва. Несколькими эшелонами с различных направлений. «Звездный» налет.

Гул самолетов. Вражеские бомбардировщики над Невой, пикируют на корабли. Одновременно с бомбардировкой враг начал сильный артиллерийский обстрел.

А ночью — второй воздушный налет.

В кабинете Ягунова очередное совещание начальников медицинских отделений и всех служб госпиталя. Обсуждаются текущие организационные вопросы.

— Наши ближайшие задачи, — говорит Ягунов, — оборудовать физкультурную площадку, создать солярий и сад для прогулок и отдыха раненых, возделать огороды. Лето не за горами, нужен текущий ремонт. Нельзя забывать и о предстоящей заготовке дров…

Сидящий рядом со мной начальник девятого отделения Коптев подсовывает мне записку: «Ф. Ф! Физкультурная площадка! Сад! Огороды! Чародей наш Ягунов, да и только. И хороший мечтатель! Не правда ли?»

Ближайшие события показали: если Ягунов и был мечтателем, то мечты его всегда имели под собой реальную почву, он умел превращать мечту в действительность… В конце концов если бы нам в декабре сорок первого года сказали, как мы встретим весну сорок второго, это бы тоже показалось нам тогда мечтой.

Апрель. Из стационара возвращается медицинский персонал. Прозимовали! Продовольственное положение улучшилось. Появилась возможность не на словах, а по-настоящему заняться диетологией. Мы ввели пять различных диет, в том числе даже индивидуальный стол.