Евгений Матонин - Иосип Броз Тито Страница 44

В ночь на 29 сентября 1944 года войска 3-го Украинского фронта перешли границу Болгарии с Югославией и вступили на югославскую территорию.

Четники Дражи Михайловича в Сербии вели бои против партизан, но вместе с тем спасали сбитых американских пилотов. Как военная сила они потеряли свое значение. Многие четники сбривали бороды и присоединялись к партизанам. Особенно быстро этот процесс пошел после того, как король Петр, которому тогда как раз исполнился 21 год, выступил 12 сентября по радио из Лондона, призвав четников переходить под военное командование Тито. Это было следствием заключенного соглашения между Тито и Шубашичем, да и к тому же короля к этому подталкивал Черчилль.

Четники не оказывали сопротивления Красной армии, считая ее своим союзником в борьбе против немцев. Михайлович даже попытался вступить с советскими представителями в переговоры о сотрудничестве, однако официально его предложение было отвергнуто. Хотя были случаи, когда отдельные советские командиры сотрудничали с командирами отрядов четников, вызывая тем самым недовольство у партизан.

Осенью 1944 года основные силы Михайловича начали отступление из Сербии в Боснию. Туда же перебазировался и штаб Михайловича.

До самой смерти маршала между Белградом и Москвой продолжалась полемика о том, кто сыграл решающую роль в освобождении страны от оккупантов. Югославы не умаляли заслуг Красной армии, но считали, что решающая роль в изгнании немцев принадлежит НОАЮ. В Москве же утверждали, что без Красной армии победа Тито была бы невозможна.

В этом споре цифры о количестве солдат и офицеров Красной армии, воевавших в Югославии в течение нескольких месяцев, свидетельствовали не в пользу Тито. В освобождении Югославии участвовало более четырехсот тысяч советских солдат и офицеров. Получалось, что только в операциях на территории Сербии, Воеводины и северных районов Хорватии было задействовано больше советских военнослужащих, чем было к тому времени во всей НОАЮ (она насчитывала тогда 250–300 тысяч человек).

Черчилль считал, что приход русских на Балканы может иметь самые серьезные последствия для Центральной и Южной Европы. Он предлагал провести новую встречу «большой тройки», чтобы разграничить сферы влияния на Балканах. Рузвельт с этой идеей согласился и предложил провести встречу в конце года на Сицилии. Однако Черчилль ждать не хотел и 27 сентября отправился в Москву для переговоров со Сталиным. Рузвельт был не в восторге от решения Черчилля и дал понять, что не считает, что британский премьер может выступать в Москве от имени президента США.

Черчилль вспоминал, что в Москве их встретили «исключительно сердечно». Первая встреча со Сталиным состоялась вечером 9 октября 1944 года. Черчилль сказал: «Давайте урегулируем наши отношения на Балканах. Ваши армии находятся в Румынии и в Болгарии. У нас есть там интересы, миссии и агенты. Не будем ссориться из-за пустяков. Что касается Англии и России, согласны ли вы на то, чтобы занимать преобладающее положение на 90 процентов в Румынии, чтобы мы занимали также преобладающее положение на 90 процентов в Греции и пополам — в Югославии?» Пока переводчик переводил его слова Сталину, Черчилль взял лист бумаги и написал:

«Румыния

Россия — 90 процентов

Другие — 10 процентов

Греция

Великобритания (в согласии с США) — 90 процентов

Россия — 10 процентов

Югославия — 50:50 процентов

Венгрия — 50:50 процентов

Болгария

Россия — 75 процентов

Другие — 25 процентов».

Черчилль передал эту бумагу Сталину. Сталин взял синий карандаш и, поставив на листе большую «птичку», вернул его Черчиллю. Затем наступило длительное молчание. Наконец Черчилль сказал: «Не покажется ли несколько циничным, что мы решили эти вопросы, имеющие жизненно важное значение для миллионов людей, как бы экспромтом? Давайте сожжем эту бумажку». — «Нет, оставьте ее себе», — ответил Сталин[217]. Об этой договоренности Тито стало известно гораздо позже. Впрочем, Кардель и Джилас считали, что договоренность Сталина с Черчиллем была скорее дипломатическим маневром, и не усматривали в ней ничего неприятного для себя[218].

Тито высказывал пожелание, чтобы югославские части первыми вошли в Белград, и Сталин согласился. Бои за Белград начались 14 октября и продолжались неделю. 20 октября командир Первого Пролетарского корпуса НОАЮ генерал-лейтенант Пеко Дапчевич и командир 4-го гвардейского механизированного корпуса Красной армии генерал-лейтенант танковых войск Владимир Жданов доложили командованию, что Белград освобожден.

ВЛАСТЬ

«Мы не будем разменной монетой»

16 октября 1944 года Тито переехал из Крайовы на югославскую территорию — в город Вршац. Он хотел как можно скорее оказаться в только что освобожденной столице Югославии, однако его уговаривали подождать. Член Верховного штаба Сретен Жуйович писал Тито: «В Белград мы прибыли 23-го утром… В городе нет света и воды. Их дадут через три дня. Поэтому желательно подождать с приездом»[219].

К тому же ехать было опасно: 23 октября при переправе через Дунай подорвался на мине катер, на котором находился член политбюро ЦК КПЮ и член Верховного штаба Иван Милютинович. Так что Тито выехал в Белград только 25 октября.

До Дуная он добирался на автомобиле, а переправлялся через реку на советском военном катере. На белградском берегу его встретил командующий Первым Пролетарским корпусом НОАЮ генерал-лейтенант Пеко Дапчевич. Они отправились в один из самых престижных районов Белграда — Дединье, чтобы подобрать резиденцию для маршала.

Тито осмотрел дворцы и виллы в Дединье, где раньше жили самые богатые и знатные люди Югославии, и приказал привести их в порядок для нужд новой власти. Белый дворец принца-регента Павла понравился ему больше других зданий. Понравились ему и так называемый Старый дворец короля Александра, и двухэтажная вилла на Румынской улице, 15. До войны она принадлежала сербскому миллионеру Ацевичу, а во время оккупации в ней проживал немецкий губернатор по экономическим вопросам Нойхаузен.

По распоряжению Тито Белый дворец решили превратить в государственную резиденцию главы новой Югославии, Старый дворец — в место приемов для лидеров зарубежных стран. На вилле на Румынской улице поселился сам маршал.

31 декабря 1944 года Тито устроил во дворце большой прием для своих соратников. В этот день он получил по почте анонимное письмо, которое сильно испортило ему настроение. «Счастливого Нового года в чужом доме!» — говорилось в нем[220], «Тито же коммунист, а не король, почему же он живет во дворце?» — недоуменно спрашивали недавние партизаны. Но Тито не жил во дворце, хотя проводил там большую часть своего рабочего дня.