Геннадий Прашкевич - Брэдбери Страница 44

— Потому, что мы не хотим изменять Будущее. Здесь, в Прошлом, мы — незваные гости. Честно говоря, правительство не одобряет наши экскурсии. Приходится платить немалые взятки, чтобы нас не лишили лицензии. Машина времени — дело щекотливое. Случайно, сами того не подозревая, мы можем убить какое-нибудь важное животное, пичугу, жука, раздавить цветок, уничтожить какое-нибудь важное звено в развитии вида…

— Я что-то не понимаю…

— Ну так слушайте внимательнее! Допустим, вы случайно задавили мышь. Это означает, что всех будущих потомков этой мыши уже никогда не будет на свете — верно? И не будет потомков от потомков всех ее потомков! Значит, неосторожно ступив ногой, вы уничтожаете сразу не одну, и не десяток, и не тысячу даже, а миллион или даже миллиард мышей!

— Ну, хорошо, они сдохли, — согласился мистер Экельс. — И что с этого?

— Как это что? — Проводник презрительно фыркнул. — А как быть с лисами, для питания которых нужны были именно эти мыши? Не хватит десяти мышей — умрет одна лиса. Десятью лисами меньше — подохнет от голода лев. Одним львом станет меньше — погибнут всевозможные насекомые и стервятники, сгинет неисчислимое множество форм жизни. И вот итог: через пятьдесят девять миллионов лет пещерный человек, один из дюжины, населяющей весь мир, гонимый голодом, выходит на охоту за кабаном или саблезубым тигром. Но вы, друг мой, раздавив одну мышь, тем самым раздавили всех будущих кабанов в этих местах. И пещерный человек не находит пищи и умирает от голода. А ведь человек не просто один человек. Это — целый будущий народ. У него могло быть десять сыновей, а от них произошло бы еще сто — и так далее, и так далее, и возникла бы, наконец, наша цивилизация. Уничтожьте одного человека — и вы уничтожите целое племя. Это все равно что убить одного из внуков Адама. Понимаете? Раздавите ногой мышь — и это исказит всю человеческую историю, в корне изменит наши судьбы. Гибель всего лишь одного пещерного человека — это смерть миллиарда его потомков. Рим никогда не появится на семи холмах. Европа навсегда останется темным глухим лесом. Наступите на маленькую мышь — и вы сокрушите пирамиды. Наступите на крошечную мышь — и вы оставите на Вечности вмятину величиной с Великий Каньон. Не будет королевы Елизаветы, Вашингтон не перейдет Делавэр, Соединенные Штаты не появятся. Так что не сходите с Тропы!»

И охота начинается.

И мистер Экельс сходит с Тропы.

Конечно, случайно, совсем случайно, но — сходит.

Ничего не происходит, но звучит сигнал к возвращению.

Машина времени включается. 1492… 1812… 1999… 2000… Наконец, 2055 год, из которого отправлялись охотники… И комната, как прежде… И тот же человек за конторкой… Но мистер Экельс чувствует, что с воздухом что-то произошло. Какое-то химическое изменение, настолько незначительное, неуловимое, что лишь слабый голос подсознания говорит о перемене… По коже мистера Экельса невольно забегали мурашки. Всеми порами тела он улавливал теперь что-то странное, будто кто-то свистнул в свисток, который слышат только собаки, и его тело беззвучно на этот свист откликнулось. За окном, за спиной знакомого человека (который все же не был тем прежним человеком) у перегородки (которая тоже явно не была той прежней перегородкой) — кипел знакомый мир улиц, но вот объявление на стене…

А/О СОФАРИ ВОВРЕМЕНИ

АРГАНИЗУЕМ СОФАРИ ВЛЮБОЙ ГОД ПРОШЛОГО

ВЫ ВЫБЕРАЕТЕ ДАБЫЧУ

МЫ ДАСТАВЛЯЕМ ВАС НАМЕСТО

ВЫ УБЕВАЕТЕ ЕЕ

«Снимая напряжение, мистер Экельс пальцами стал отскребать грязь с башмака.

Его дрожащая рука подняла липкий ком. Нет, не может быть! Сердце замерло.

Из-за такой малости? Сердце дрогнуло. Не может быть! Сердце внезапно пошло вразнос. В комке грязи мистер Экельс увидел отливающее зеленью, золотом и чернью пятно какой-то бабочки. Из-за такой малости? Бабочка упала на пол — изящное изломанное создание, способное, оказывается, нарушить огромное, но хрупкое мировое равновесие, повалить бесчисленные костяшки домино… мириады костяшек, соединенных цепью неисчислимых лет, составляющих единое Время… Мысли мистера Экельса смешались. Ну, не может быть, думал он, пытаясь успокоить свое сердце, ну, не может быть, чтобы гибель всего-то там одной ничтожной бабочки изменила весь мир…

— Кто? — спросил он негромко. — Кто вчера победил на выборах?

— Шутите, да? — Человек за конторкой злобно хихикнул: — Дойчер, конечно! Не этот же хлюпик Кейт! У власти теперь настоящий железный человек!

Мистер Экельс застонал. Он упал на колени. Дрожащие пальцы потянулись к золотистой бабочке. Неужели нельзя, молил он весь мир, себя, служащего, машину времени, неужели нельзя вернуть эту ничтожную бабочку туда, обратно — в прошлое, оживить ее? Неужели нельзя всё начать сначала?»60

И грянул гром.

«В вашем рассказе “И грянул гром”, — спросили однажды Рея Брэдбери, — охотник в далеком доисторическом прошлом совершенно случайно наступает на бабочку, в результате чего в США к власти приходит президент-фашист. Вы всерьез думаете, что такая малость может изменить историю?»61

«Конечно, — ответил писатель. — Гитлер ведь тоже мог появиться на свет только потому, что однажды кто-то там в прошлом… Понимаете?.. Отсюда еще один интересный вопрос. А если тебе лично выпадет шанс изменить, исправить историю, сможешь ты это сделать? Не такой уж, кстати, простой вопрос. Я как-то написал рассказ, в котором я сам попадаю с помощью машины времени в старый, довоенный еще Лондон, куда шестнадцатилетний Гитлер приезжал навестить своего двоюродного брата. В рассказе я хотел убить Гитлера, потому что знал — из этого парня вырастет настоящий монстр, будущий убийца миллионов людей, палач всей мировой культуры! Но представьте, рука у меня не поднялась, потому что там, в прошлом, Гитлер еще не был Гитлером, который всех нас пугает Он был всего лишь Адольфом — обыкновенным австрийским мальчишкой».

Кто знает, испугайся Брэдбери, не выступи он в ноябре 1952 года перед лос-анджелесским отделением Национального женского комитета со своей трогательной и восторженной речью, не размести он в газете «Daily Variety» свое личное послание, обращенное к Республиканской партии, может, не хлюпик Кейт, а железный Дойчер пришел бы к власти. И долгая цепочка американских лидеров — Франклин Рузвельт… Гарри Трумэн… Дуайт Эйзенхауэр… Джон Кеннеди… Линдон Джонсон… Ричард Никсон… Джеральд Форд… Джимми Картер… Рональд Рейган… Джордж Буш-старший… Билл Клинтон… — эта долгая цепочка выглядела бы совсем иначе… И не случилось бы войн в Корее, во Вьетнаме, в Конго, в Афганистане, Ливане, Ираке, Югославии, Ливии…