Анатолий Терещенко - Роковая точка «Бурбона» Страница 44

Для Энглтона советский перебежчик был как бы подарком судьбы, подтверждением его взглядов на высокую агрессивность советских органов госбезопасности в плане вербовок американцев. Оценка Голицыным наглости и высокой эффективности советской разведки полностью совпадала с представлениями руководителя внешней контрразведки ЦРУ.

Он доказывал, что право сильнейшего есть сильнейшее бесправие, которым «страдает» современный Комитет государственной безопасности — глаза и уши СССР. Его сотрудники вездесущи и крайне настойчивы в своих разведывательных посягательствах. Они подслушивают, они подглядывают, они убивают, они вербуют, они водят нас за нос, — оперировал в разговорах с подчиненными и руководством ЦРУ одержимый идеей найти советского агента Энглтон.

С этого периода «охота на кротов» превращалась для внутренней контрразведки ЦРУ в «охоту на ведьм». Теперь под удар попадали не только чужие чиновники, но и свои сотрудники разведывательного ведомства США. Многие коллеги разделяли золотые слова, сказанные французским драматургом Пьером Бомарше о том, что если начальство не делает нам зла, то это уже немалое благо. О наделанном Энглтоном зле коллегам остановлюсь ниже.

Он не доверял перебежчикам из СССР, считая их явными подставами КГБ. Больше того, он настолько поверил голицынскому блефу, что стал все чаще подозревать в шпионаже даже некоторых своих близких коллег, с которыми проработал не один десяток лет в системе контрразведки.

Высокий чиновник из контрразведки верил в большие способности работников советской спецслужбы глубоко проникать в государственные учреждения его страны и его ведомства, поэтому никак не соглашался с оценкой Черчилля россиян: «…русские не являются человеческими существами. В шкале природы они стоят ниже орангутангов».

Но эти «орангутанги», как считал Энглтон, не смогли бы победить нацистских ариев, на которых работали почти вся промышленность, сельское хозяйство и человеческий фактор Европы. Он жил принципом: я люблю свое отечество, но не своих соотечественников, которые могут быть предателями, в основном из корыстных побуждений.

С 1964 по 1970 год в системе контрразведки ЦРУ действовала настоящая программа поиска вражеской агентуры в его центральном аппарате. Операция проходила под кодовым названием «Хоунтол». В качестве криптонима Энглтон выбрал слово «Хоунтол» — измененное сокращение фамилии директора ФБР Гувера и первых трех букв имени Голицына — Толя.

В состав строго засекреченной оперативной группы входили как опытные разработчики, так и высокопоставленные представители ЦРУ и ФБР. В ходе этой операции было проверено около полсотни сотрудников ЦРУ, на личных делах которых красовалась зловещая буква «Н» — начальная буква слова «Хоунтол».

Несмотря на отсутствие улик, эти офицеры годами не получали продвижения по службе. Об истинных причинах профессионально-должностной пробуксовки и застоя им, естественно, ничего не сообщалось. Они как бы варились в собственном соку раздумий, но никто им ничего путного не мог объяснить, почему затормозился их служебный рост.

Пройдет время, осядет пыль бушевавших страстей, и бывший директор ЦРУ Джеймс Шлессинджер в 1989 году заметит: «Слушать Энглтона было равносильно тому, что рассматривать картину импрессионистов».

Ущерб, нанесенный взбалмошным рвением Джеймса в борьбе с глобальным агентурным проникновением вездесущего и коварного КГБ трудно было переоценить. Она к тому времени переросла в новую разведывательную идеологию фундаменталистов во главе с Энглтоном и его советником Голицыным.

Шла буквальная расправа над перебежчиками, искренне желающими порвать по каким-то причинам связь с Отечеством — Советским Союзом и работавшими с ними сотрудниками ЦРУ. Так был выдан органам КГБ агент ЦРУ, проживавший в ЮАР и вывезенный в Германию майор КГБ Юрий Логинов, которого Энглтон посчитал советским «кротом» — перебежчиком и хитрой подставой КГБ.

Офицера в СССР осудили, но не расстреляли из-за того, что он не принимал присяги — это доказала прокуратура, за что и ухватились защитники. Логинова уволили из КГБ и отправили в город Горький. Он там устроился в школе преподавателем английского языка. На следствии Логинов признался, что действительно честно работал на американцев.

Перед этим в ходе параноидальной подозрительности Энглтона попал под пресс внешней контрразведки сотрудник ЦРУ Ричард Кович, работавший с тем же Логиновым.

Жертвами предпринятой Энглтоном по совету Голицына охоты на «кротов» стали опытные работники ЦРУ и разведок других стран — Василий Гмыркин, Поль Гарблер, Хью Гейтскелл, Гарольд Уилсон (США), Джеймс Беннет (Канада), Роджер Холлис, Грэхем Митчелл (Великобритания), Ингеборг Лайгрен (Норвегия) и многие другие. Ужас попадания под пресс Энглтона ядовитым туманом заполнял кабинеты ЦРУ.

Практически Энглтон сдал противнику инициативника, майора КГБ Игоря Кочнова, завербованного в 1966 году советским отделом ЦРУ под псевдонимом «Китти Хок».

«Несмотря на явно отрицательное отношение Энглтона к агенту «Китти Хоку», — писал Том Мэнголд, — от него тем не менее было получено несколько неожиданных наводок на старших офицеров вооруженных сил США. Энглтон никогда не информировал советский отдел ЦРУ о появлении «Китти Хока» в стране, поэтому, когда через три месяца агент вернулся в Москву, контакт с ним не был обусловлен».

К стыду и вечному позору ЦРУ советский отдел так и не узнал, что в течение шести лет этот американский шпион вращался в центре советской номенклатуры, ибо Кочнов был женат на дочери члена Политбюро ЦК КПСС Екатерины Фурцевой.

В 1978 году произошла утечка в прессу сведений об этом предателе. На этот раз ЦРУ действовало молниеносно и сумело найти Кочнова. Разведчики пригласили своего агента в посольство, где его предупредили о предстоящей публикации. «Китти Хок» побледнел, немедленно покинул посольство и больше никогда не попадался на глаза янки.

Не в этом ли причина самоубийства Фурцевой?! По всей вероятности, строительство дачи для дочери в этом контексте ни при чем…

Лжеперебежчиком Энглтон считал и предателя Родины сотрудника 2-го Главного управления КГБ СССР Юрия Ивановича Носенко, исчезнувшего 5 февраля 1964 года в Женеве. Для справки позволю себе отступление.

10 февраля 1964 года западные средства массовой информации сообщили сенсационную новость:

«Сотрудник КГБ СССР Юрий Носенко, находившийся в Женеве как эксперт советской делегации на совещании Комитета 18 государств по разоружению, попросил у США политического убежища».