Александр Брагинский - Ален Делон без маски Страница 44

Он был немногословен тогда, выйдя на сцену Белого зала Дома кино вместе с приехавшей с ним Мирей Дарк. Они очень хорошо смотрелись рядом: высокие, красивые, спокойные. Его попросили сказать несколько слов перед просмотром. Он произнес обычное… что польщен… что рад… что надеется… Алов и Наумов поспешили увести их в ресторан, мы же остались смотреть картину. Никому не пришло в голову попросить его после просмотра вернуться в зал и побеседовать с кинематографистами. А жаль…

С годами «Лекарь» стал, однако, набирать очки, особенно после показа по телевидению. Его повторный выпуск во Франции был встречен с большим интересом. Теперь зрители оказались более чувствительны к посланию фильма, к тем спорам о войне и мире, которые ведут Депре и Армони и которым любовь поможет прийти к консенсусу.

К названным выше картинам мне хочется подключить еще одну – в дополнение к тезису о мужании таланта Алена Делона – актера и продюсера. Это фильм 1983 года «Любовь Свана». Еще когда он работал с Висконти, тот поделился с ним замыслом экранизировать один из романов Марселя Пруста из цикла «В поисках утраченного времени». Тогда речь шла о том, что он будет играть Свана, а на роль барона Шарлюса Висконти хотел пригласить Марлона Брандо. Но этому плану не суждено было сбыться. Пруста в кино Франции не очень жалуют, он кажется слишком сложным, антикоммерческим. Даже самому Висконти не удалось склонить продюсеров к экранизации «Любви Свана». Точно так же ничего не дали переговоры через несколько лет о том, чтобы картину снял Джозеф Лоузи, в которой Делону была уготована роль закадрового рассказчика. Только в 1983 году благодаря совместным финансовым вложениям ФРГ, Франции и Испании фильм будет поставлен немецким режиссером Фолькером Шлендорффом. Делон понимал, что стар для роли Свана, но в «память о Лукино», как он тогда выразился, согласился сыграть роль барона Шарлюса.

В истории о невероятной любви денди Свана (Джереми Айронс, тогда только начинавший свою карьеру) к шлюхе высокого полета Одетте де Креси (Орнелла Мутти) Шарлюс-Делон был самой запоминающейся фигурой. Ален Делон не любит гримироваться, а тут он придумал себе сложный грим, приклеил остроконечную бородку и усики, надел облегающий костюм, в руках у него была неизменная тросточка. Пруст писал, что Шарлюс добр, что у него доброе сердце, но он неврастеник и может разрыдаться, узнав, что Сван болен. Ален Делон играл гомосексуалиста, насмешливо наблюдающего за романом Свана и Одетты и живо комментирующего его. Легкая, подвижная фигура Шарлюса вносила некоторую разрядку в довольно скучный, надо признать, фильм Шлендорффа. Думается, Ален Делон просто хотел доказать, что умеет быть и острохарактерным актером, что ему подвластно все! И блистательно этого добился.

В титрах значилось: «При особом участии Алена Делона». Это служило коммерческой подпоркой фильму, но не спасло его от провала в прокате. Поздно спохватившись, Фолькер Шлендорфф говорил, что роль Свана все-таки следовало поручить Алену Делону, что Джереми Айронс слишком англизировал своего героя. Это было слабым утешением для Делона, который в душе понимал, что ему поздно браться за такую роль. Но слова режиссера резанули его, ибо были не очень любезны в отношении Айронса. Со своей стороны, Ален Делон вел себя очень достойно и всячески защищал картину, что не могло не прибавить ему веса в обществе.

Когда его тогда спрашивали, почему он согласился сыграть роль барона Шарлюса, он отвечал так: «Потому, что я верный человек. Я бы согласился и на роль дворецкого, объявляющего „Кушать подано“. И никакой это не вызов, не „поворотный момент в биографии Алена Делона“. Ален Делон в равной мере не сожалеет ни о роли в „Неукротимом“, ни в Прусте. Я всегда говорил, что работаю в кино ради зрителя, а среди них одни любят Делона в „Господине Клейне“, а другие – с пистолетом в руке. Я не собираюсь с ними спорить. Я только говорю: „Посмотрите на мою фильмографию. В ней есть все. „Неукротимый“ и Пруст – в общем, часть Пруста. Экранизация всего романа обошлась бы слишком дорого. Я только участвую в расходах, а снимаюсь – в память о Лукино“.

В 1984 году, когда «Любовь Свана» выйдет на экран, Делон в полном расцвете сил. И, как обычно, чередуя «черное и белое», снимается в других, привычных картинах, не требующих больших усилий и явно обреченных на успех у «его» зрителя.

Глава двенадцатая

Сам себе режиссер

Прежде чем обратиться к двум картинам, которые Ален Делон снимет в 80-е годы в качестве режиссера, надо назвать некоторые другие, в которых он снимался тогда как актер.

В 1977 году он опять пригласил Жоржа Лотнера, чтобы поставить психологический триллер «Смерть негодяя». Если точнее, роман Ральфа Балле, который был положен в основу сценария, назывался «Mort d’un pourri», то есть «Смерть прогнившего человека».

Этот «прогнивший человек» – Филипп Дюбай (Морис Роне) – депутат и крупный делец. Когда-то он воевал в Индокитае, где подружился «на жизнь и на смерть» с Ксавье Марешалем (Ален Делон). В дальнейшем каждый пошел своим путем, но прошлое для них обоих много значит. Филипп безжалостно расправляется с депутатом Сорано, узнав, что у того в руках компромат против него и это может помешать ему на предстоящих выборах. Марешалю же он говорит, что вынужден был защищаться. Но ему нужно алиби, и он просит Ксавье об этом. Разумеется, тот соглашается, не зная пока, какой «фрукт» его дружок. Когда погибнет и Филипп, а за ним последуют убийства его жены и адвоката, он решает разобраться в причинах всех этих смертей. От Филиппа Марешаль унаследовал досье с компроматом, которое изъял у Сорано его друг. Очень скоро Ксавье замечает, что и сам стал кого-то интересовать, ему звонят и просят «по-хорошему» отдать документы, в которых разоблачаются многие высокопоставленные чиновники. Одновременно им манипулируют и органы безопасности во главе с комиссаром Перне (Жан Буиз). Словом, Ксавье оказывается между двух огней. Но он умен и ловок, хотя и понимает, что долго не протянет, если не выявит тех, кто убил его друга. В конце концов он догадывается, что это проделал комиссар Моро (Мишель Омон), разыгрывающий «чистильщика» в авгиевых конюшнях политического истеблишмента. Но это надо доказать. И с помощью Перне он сумеет записать на магнитофон в кармане откровения потерявшего бдительность комиссара, решившего, что в лице Ксавье он нашел идейного помощника. Во время их свидания на вокзале все сказанное им будет воспроизведено по радио. Услышав это, Моро попробует убежать, но его расстреляют люди Перне, для которого он не менее опасен, чем Филипп Дюбай, Сорано и другие. С чувством величайшего презрения смотрит Ксавье из окна своей квартиры на город, где прогнившим негодяем оказался его лучший друг…