Глеб Голубев - Улугбек Страница 44

Работа над ней явилась настоящим научным подвигом. Ей предшествовала постройка самой грандиозной в истории человечества обсерватории и тысячи наблюдений. Без этого она не могла бы возникнуть.

Непосредственно составлять таблицы Улугбек начал, видимо, в 1437 году: эта дата упоминается неоднократно, как исходная при вычислениях. А продолжал он работать над ними, все пополняя и уточняя их, до самого конца жизни. Ее оборвала только смерть.

Великих людей прошлого мы должны оценивать не по их заблуждениям и недостаткам, а прежде всего по тому, что нового принесли они человечеству.

Были попытки сделать Улугбека неким идеалистом-ученым, человеком не от мира сего. Некоторые его биографы даже изображали дело так, будто он с юных лет уже отвернулся от политики и житейских, земных забот и все свое время отдавал наукам. А основанное им медресе в весьма вольном переводе одного из исследователей даже превратилось в... гимназию, «устроенную по образцу александрийского музея»...

Зачем, как говаривал Пушкин, «закрашивать истину красками своего воображения»? Мы знаем, что Улугбек был в действительности совсем не таков. Он оставался всегда в душе внуком Тимура и, как дед, пытался вести несправедливые, захватнические войны. Не его заслуга, что это ему не всегда хорошо удавалось.

Вне своей научной деятельности он был обыкновенным феодальным правителем. Нет никаких данных о том, что за время его правления в Самарканде положение народных масс хоть сколько-нибудь заметно улучшилось. Только однажды, как мы знаем, он снизил налоги и повысил сборы тамги.

Он вел порой не очень чистые интриги, бывал резок, несправедлив,, вероломен. Иногда он казнил невиновных и нажил себе немало недругов. Этим сумеют ловко воспользоваться его враги, чтобы в удобный момент нанести ему смертельный удар по древнему завету шариата: «Кто будет убит несправедливо, за того право мести мы предоставили родственнику его...»

Все это так. Но в этом Улугбек просто оставался сыном своего времени. А эпоха, в которую он жил, была жестокой и кровавой. Человеческая жизнь дешево ценилась тогда. Вспомните, какую цену установил ей Тимур, воздвигая башни из человеческих тел и черепов: двадцать динаров за голову... Улугбек жил среди волков и действовал по волчьим законам.

Но, кроме того, он был великим ученым, и это самое главное. Он сумел подняться над своим временем, далеко опередить его, — и этого уже вполне достаточно для того, чтобы отдать ему дань уважения и признательности, какие он вполне заслуживает. На его примере мы видим, как велик и прекрасен может быть человек, когда он действительно Человек!

И борьба, которую почти всю свою жизнь вел Улугбек, была, конечно, вовсе не простой драчкой с претендентами на власть или с обиженными им людьми. Так только может показаться на первый поверхностный взгляд. И погибнет он, конечно, не из-за того, что оказался не слишком опытным правителем и интриганом. Его убьют вовсе не из мести, как попытаются изобразить. Нет!

Улугбек погибнет именно потому, что стал великим ученым и осмелился идти своим путем. И борьба, в которой он падет, — это лишь одно из полей сражений в той грандиозной битве, какая идет с древнейших времен до наших дней между светом и тьмою, правдой и ложью, наукой и религией, прогрессом и косностью.

Тайную суть этой борьбы очень точно и ясно определил крупнейший исследователь жизни замечательного астронома академик В. В. Бартольд:

«Пятнадцатый век был для Средней Азии временем борьбы двух миросозерцаний; представителем одного был внук Тимура Улугбек, сорок лет правивший в бывшей столице Тимура Самарканде; представителем другого — его младший современник, дервиш из ордена накшбендиев, Хаджа Ахрар, через два года после смерти Улугбека воспользовавшийся своим религиозным авторитетом для захвата политической власти и тоже в течение сорока лет правивший страной через подставных лиц из действительных или мнимых потомков Тимура».

Немало было в истории случаев, когда правители враждовали с церковниками. Не очень жаловал дервишей и суфиев и Тимур. Но у него были с ними разногласия по мелочам, и вражда никогда не становилась такой острой и беспощадной, как при его внуке. И понятно: Тимур притеснял некоторых шейхов, не слушался сейидов, даже рубил головы непокорным муллам, использовал дервишей в своих целях. Но в самом главном он вовсе не расходился с ними — религия всегда оставалась его опорой, плетью, которая помогала ему держать народ на коленях.

А Улугбек осмелился сказать в своей «Звездной книге»:

«Религии рассеиваются, как туман...»

И этого ему не простят.

...Улугбек работал, не замечая, что творится вокруг. Подрастали, взрослели его сыновья. Абдал-Лятиф в Герате составлял гороскопы, учился у своей бабки и деда лицемерию и хитрому искусству придворных интриг и уже задумывался о том, скоро ли отец освободит ему желанное место правителя.

Абдал-Азиз рос при отце, но без всякого присмотра. Он рано познал сладость власти: пьянствовал, все время расширял свой гарем и на ученые занятия Улугбека посматривал свысока, с глупой усмешкой. Ему нужно было в жизни немного: было бы побольше денег, вина, веселых наложниц и поменьше отеческих наставлений.

Улугбек считал звезды, а Хаджа Ахрар — деньги. Тайная война продолжалась. Бродили по дорогам дервиши, совещались в своих кельях суфии. Все промахи, ошибки, необдуманные, вспыльчивые поступки правителя, увлеченного наукой, запоминались. Все обиженные им находили утешение и напутствие в тихом домике Хаджи Ахрара.

Исподволь, потихоньку хаджа переходил в наступление. На его деньги было построено еще одно медресе в Самарканде, где наставники веры обучали совсем иному, чем в медресе Улугбека на площади Регистан. Хаджа Ахрар умел завлекать людей. Один из учеников Улугбека разочаровался в науке и, раздав все книги, перешел в медресе Хаджи Ахрара.

Молодой поэт Джами, сначала посещавший лекции Улугбека, постепенно становился заядлым мистиком, частенько беседовал с хаджой и даже воспевал его в таких выражениях: «Ударила очередь явиться в мир царю царей, светилу нищеты, рабу божию. Тот, кто осведомлен о чистоте нищеты, — он, хаджа Убайдулла Ахрар!»

Придворные звездочеты в Герате, получавшие от хаджи золотые динары на «духовные нужды», помогали молодому Абдал-Лятифу составлять гороскопы, упорно .подтверждавшие одно и то же: несчастному царевичу суждено погибнуть от руки злодея отца, если, конечно, он вовремя не спохватится и не изменит стечение планет на благоприятное для себя...