Анатолий Левандовский - Карл Великий Страница 45

Вслед за IX веком наступили Х и XI века, самые «темные» и с точки зрения реальной жизни народов Западной Европы (феодальная раздробленность, набеги норманнов, венгров, арабов), и в плане познания историков об этом времени, включая и нашу тему. Здесь очень мало удостоверенных фактов, вследствие чего приходится ограничиваться молчанием, либо строить гипотезы, прибегая к ретроспекции.

«Королевская жеста»

Но затем положение меняется. С конца XI века начинается эпоха крестовых походов, принесшая рыцарскую поэзию, которая впервые записала, правда в трансформированном виде, кантилены и жесты, сложившиеся в течение двух предшествующих столетий. Так родился новый этап каролингской эпопеи. Главный цикл, посвященный Карлу и самый ранний по времени опубликования, получил название «королевской жесты». Комбинируя ее данные с другими «песнями», можно выстроить довольно подробно традиционный образ Карла в динамике его действий.

Начнем с происхождения.

Согласно поэме «Флоовант» первым королем франков был Хлодвиг. Его сын Флоовант выдал свою дочь за сакса, потомки которого претендовали на французскую корону. Однако корона досталась некому Ансеису, победившему саксонского претендента. Этот-то Ансеис стал отцом Пипина и, соответственно, дедом Карла Великого.

Здесь все – чистейшая фантазия. Характерно, что выпало даже имя Карла Мартелла, одного из знаменитейших предков Карла Великого, видимо им и поглощенного. Но при этом весьма примечательны два обстоятельства: 1) указание на Хлодвига, как на первого короля франков; и 2) становление каролингской династии дано в противостоянии саксам, реальным врагам Карла Великого, ставшим одним из главных объектов его завоевательной политики.

О родителях Карла и его детстве и юности подробно повествует эпическая поэма «Большеногая Берта». Фабула ее такова. Услышав о красоте и добродетели Берты, дочери венгерского короля Флуара, король Пипин добивается ее руки. Но вскоре Берту подменяет похожая на нее служанка Алиста, которая и становится королевой, а несчастную Берту как самозванку Пипин обрекает на смерть. Берте, которая уже беременна, удается бежать, и она вместе с родившимся сыном какое-то время скрывается, пока не происходит разоблачение козней Алисты. Королева с сыном торжественно возвращается во дворец, но тут юному Карлу приходится вступить в жестокую борьбу со своими сводными братьями, сыновьями Алисты. Карл вынужден бежать в Испанию, где он женится на дочери короля Толедо. Затем, совершив ряд подвигов, в том числе освободив папу римского от его врагов-язычников, он возвращается во Францию, расправляется с узурпаторами-братьями и законно венчается королевской короной.

Этот авантюрный роман отражает, по крайней мере, четыре реальных факта: 1) отчуждение Пипина и Бертрады, чуть не ставшее причиной их развода, 2) аквитанский поход юного Карла в 769 году; 3) борьбу Карла с лангобардами в защиту папского престола; 4) неприязненные отношения Карла с его братом Карломаном до самой смерти последнего.

К войне Карла с лангобардами возвращается жеста Ожье Датчанина. Этот рыцарь, бежав от гнева короля Карла, находит приют в Италии, у короля Дидье (Дезидерия). Разгневанный Карл объявляет войну Дезидерию. Ожье проявляет чудеса храбрости, но не может одолеть Карла. Здесь мы видим явный намек на бегство ряда сторонников Карломана к лангобардскому двору в 771 году. И хотя события итальянской войны 773-774 годов перевернуты и извращены, назван реальный исторический персонаж – Дезидерий, Карл же правильно показан как победитель; что же касается Ожье, то историки утверждают, будто сумели найти его прототип. Об итальянской войне Карла повествует также жеста «Аспремонт», где, правда, Дезидерий переименован в Аголанда, а его сын Адальгиз – в Эаумонта.

С разной степенью подробности в жестах отражены и другие войны Карла. Саксонской войне посвящена довольно фантастическая поэма «Гитален», замечательная лишь тем, что под этим именем просматривается подлинный вождь саксов – Видукинд. Более адекватно освещено в эпосе завоевание Бретани, которому посвящена особая поэма и о котором сверх того имеются упоминания в «Короновании Людовика» и «Песни о Роланде» (напомним, что подлинный Роланд как раз и был префектом Бретонской марки). Вот этому-то персонажу в эпосе и повезло больше всех.

Загадки «Песни о Роланде»

Война в Испании, несомненно, находится в центре каролинг-ского эпоса, а «Песнь о Роланде» – в центре эпоса об испанской войне. Содержание этой поэмы вряд ли стоит пересказывать – оно общеизвестно. Это и понятно. Жеста о Роланде является одним из самых замечательных литературных памятников средневековья, самой талантливой и читаемой из всех каролингских поэм, имеющей наибольшее число списков, вариантов, переводов и пересказов, ставшей наиболее излюбленным образцом для подражания и сюжетом для позднейшей поэзии. Согласно показанию современника именно она поднимала энтузиазм воинов-нормандцев во время завоевания Англии в 1066 году, именно ее распевали перед войском певцы-жонглеры.

А между тем в ней полно загадок.

В подлинной истории эпизод, связанный с Роландом, занимает незначительное место; Ронсеваль – арена трагедии – и вовсе не назван, а самое имя героя произнесено лишь единожды и скороговоркой. Эйнгард, биограф Карла, говоря о неудачном походе 778 года, заканчивает словами: «В сражении, наряду со многими другими, погибли королевский стольник Эггихард, пфальцграф Ансельм и Хруотланд, префект бретонского рубежа». И это все. Больше ни полслова ни в одном из каролингских источников. Нигде, даже там, где рассказывается о войнах с Бретанью, в которых уж кто-кто, а префект рубежа должен был как-то себя проявить! Однако в рассказах об этих войнах Анналы называют совсем другие имена – Аудульфа, Гюи, но отнюдь не Роланда. Затем почти три века молчания. И вдруг это имя оказывается у всех на слуху, становится одним из самых популярных, и эпос, связанный с ним, распевают по всей Европе! Замечательно и другое. У Эйнгарда среди героев, погибших в Испании, «Хруотланд» стоит на третьем месте, а перед ним лица, по-видимому, более значительные – Эггихард и Ансельм. Но вот эти-то двое в эпос как раз и не попадают, о них больше почти нигде и никогда не упоминается!18 А «Хруотланд», ставший племянником короля и покорителем всей Западной Европы, окружается новыми, совершенно неизвестными подлинной истории друзьями и врагами, среди которых его «побратим» Оливьер, столь же мужественный и преданный «милой Франции», как и он сам, затем архиепископ Турпин, которому меч и копье пристали больше, чем крест и молитвенник, наконец Гуенелон, чье имя останется нарицательным для предателя и много веков спустя. В чем причина всех этих «странностей»? Как разрешить эти загадки?