Саймон Мюррей - Легионер. Пять лет во Французском Иностранном легионе Страница 45

Николь в восторге оттого, — что я англичанин. Она учится в лицее и надеется, что я помогу ей подготовиться к экзамену по английскому. Я поспешил укрепить в ней эту надежду и договорился встретиться с ней в самое ближайшее время, чтобы приступить к занятиям.

После прогулки я зашел в салон дю те, где с большим воодушевлением разговаривал с Шанталь. Она выглядела великолепно, а когда я, больше для поддержания разговора, обронил, что неплохо было бы встретиться завтра на пляже, она неожиданно согласилась. Вот это фокус! И почему все всегда случается одновременно? Теперь придется действовать очень осторожно, чтобы не потерять сразу обеих.

В «Манжене» новости: какой-то араб зарезал солдата регулярных войск. Нам советуют гулять парами, особенно по ночам. Если арабы начинают так себя вести, ничего хорошего не жди.

Утром я поспешил на пляж в Сторе, довольно долго прождал там и уже начал отчаиваться, но тут появилась она, Шанталь. Внешне она почти полная противоположность Николь — блондинка с длинными волосами и голубыми глазами. Ей двадцать шесть лет, и, в отличие от Николь, она зрелая женщина, типичная француженка: маленькая, проворная и грациозная. От ее улыбки невольно таешь, а от прикосновения ее руки температура подскакивает выше крыши.

Обстановка была как на рекламном щите: жаркий день, синяя прохладная вода, белый песок и прекрасная девушка. Мы со смехом бросались в воду, плескались, ныряли, касались друг друга, передавая друг другу электрические импульсы, затем мокрыми падали на разостланные на песке полотенца, наши пальцы встречались, а глаза говорили, что мы оба хотим одного и того же. После пляжа я сводил ее пообедать в маленький французский ресторан под названием «Казино». Кроме нас, в ресторане никого не было, и патрон сразу понял, что нам надо: столик на террасе, где море плескалось о берег в десяти футах от нас, клетчатая скатерть, мягкая музыка. Никогда не забуду этот вечер. Мы рассказали друг другу о себе. Она сказала, что у нее проблемы с мужем и дело идет к разводу. Я поверил ей. Может быть, я был чересчур наивен, но мне было ровным счетом наплевать, правда это или нет. Мы медленно возвращались в Филипвиль по берегу, останавливаясь каждые три минуты, чтобы посмотреть на лунную дорожку, бегущую по воде прямо к нам, и друг на друга. Если не обязательно оценивать любовь по ее интенсивности, то это был самый прекрасный момент любви. У нас ушло три часа на то, чтобы дойти до Филипвиля, и уже далеко за полночь я проводил ее до дверей ее дома, но не дальше. С самого начала подразумевалось, что сегодня этим все ограничится, но если мы будем встречаться еще, то будет и продолжение.

Весь день провел на пляже с Николь и Жозе. Кажется, я начинаю запутываться. Взял с собой бельгийца Рауля из 4-й роты — он здесь тоже в отпуске. Николь познакомила меня со своим другом Кристианом Сервом, и он пригласил меня завтра к себе домой на ленч.

Я впервые побывал во французском колониальном доме. Супруги Серв приняли меня очень гостеприимно. Они даже не сознают, какое это удовольствие, когда тебя воспринимают как обычного штатского человека, а не легионера. И родители у Кристиана замечательные. Хорошо, если бы они настроили мать Николь на правильный лад в отношении меня. Как я понял, ее хватил бы удар, если бы она узнала, что ее дочь водится с легионером. К вечеру я проводил Николь до ее дома. Мы шли, держась за руки, улыбаясь друг другу и обмениваясь застенчивыми взглядами, — совсем как парочка школьников. Но мне это ужасно нравится.

Эти восхитительные дни продлятся недолго, но останутся в моей памяти — и не из-за самих Николь и Шанталь, а потому, что в тот суровый, засушливый период моей жизни они были освежающей паузой, наполненной счастьем. Я выпал на несколько дней из суровой реальности.

Весь день провел сегодня на пляже с Николь, а вечером мы гуляли по холмам, возвышающимся над городом. Она рассказала мне о своей семье. Судя по ее рассказам, отец ее — личность малоприятная, да и мать не лучше. Они грызутся как кошка с собакой. Николь говорила с матерью обо мне, представив меня как друга Кристиана, и выслушала назидательную лекцию. Мы простились, как всегда, рано — ее мать запрещает ей долго гулять по вечерам, — и после этого я как-то неожиданно для себя самого оказался в салон дю те. Шанталь уже собиралась уходить — у нее был свободный вечер. Мы пошли в кино, где обнимались и целовались, а потом я проводил ее до дому. Я окончательно запутался в любовных делах, и мне это очень нравится.

Рауль решил, что я веду слишком цивилизованный образ жизни и есть опасность, что я совсем оторвусь от суровых будней нашего существования, так что нам надо срочно сходить в бордель. Сегодня вечером мы зашли в один из них, но какой-то араб не хотел нас туда пускать. Мы все вышли на улицу выяснить отношения, и араб тут же выхватил нож довольно устрашающего вида.

Мы с Раулем были абсолютно спокойны — может быть, даже чересчур, — после того как заправились успокоительным в баре. Мы кружили вокруг араба, выжидая удобный момент. Это происходило прямо перед борделем, и вскоре собралась толпа любопытных. Когда араб оказался между нами, я бросил в него кепи и одновременно хотел ногой выбить у него нож, но промахнулся. Однако это отвлекло его внимание от Рауля, и тот с размаху пнул араба в зад. Араб, вскрикнув, сделал несколько нетвердых шагов и выронил нож. Рауль бросился на него, как борзая на добычу, и нанес ему сзади рубящий удар ладонью по шее. Араб рухнул в придорожную канаву. Не прошло и десяти секунд, как явился военный патруль — парашютисты в красных беретах из регулярной армии. Мы объяснили, кто мы такие, и больше вопросов к нам не было. И тут я, остолбенев, увидел, как сержант, возглавлявший патруль, выругался и изо всей силы ударил корчившегося в канаве араба ногой прямо в зубы. Голова араба резко мотнулась назад, чуть не оторвавшись, а затем упала на грудь. Он был недвижен, как мертвая селедка, изо рта ручьем текла кровь. Мы с Раулем вернулись в бордель.

Так что мы опять погрузились в наши суровые будни.

В городе произошло еще несколько столкновений между арабами и военными. Похоже, наша стычка с арабом дала толчок целой серии подобных инцидентов и они становятся заурядным ночным явлением.

Капитан Феррер собрал нас всех и предупредил, что, если схватки с арабами немедленно не прекратятся, нам будет запрещен выход в город. Это несправедливо, так как чаще всего не мы являемся зачинщиками.