Державин - Олег Николаевич Михайлов Страница 45

Там звенья рыбы астраханской,

Там плов и пироги стоят, —

Шампанским вафли запиваю

И все на свете забываю

Средь вин сластей и аромат…

Или великолепным цугом

В карете английской, златой,

С собакой, шутом, или другом,

Или с красавицей какой,

Я под качелями гуляю,

В шинки пить меду заезжаю;

Или, как то наскучит мне,

По склонности моей к премене,

Имея шапку на бекрене,

Лечу на резвом бегуне.

Или музыкой и певцами,

Органом и волынкой вдруг,

Или кулачными бойцами

И пляской веселю мой дух;

Или, о всех делах заботу

Оставя, езжу на охоту

И забавляюсь лаем псов;

Или над невскими брегами

Я тешусь по ночам рогами

И греблей удалых гребцов…

Таков, Фелица, я развратен!

Но на меня весь свет похож…

Шувалов сделал паузу и многозначительно оглядел слушателей. Но те уже сами понимали, что не какого-то одного вельможу избрал неизвестный им поэт мишенью для насмешек. Роскошь и всяческие излишества — распутство, пьянство, картеж, гульба, чревоугодие заполоняли жизнь придворных. Всякий, кто имел чин выше полковничьего, понужден был ездить в карете, запряженной четверкой или шестеркой лошадей, с бородатым кучером в кафтане и двумя форейторами. У многих вельмож по старому обычаю содержались еще шуты. У покойной Анны Иоанновны было обер-дураков несчетно: кавалер ордена святого Бенедикта итальянец Педрилло, Самоедский король шут Лакоста, при собачках — князь Волконский. А квасник князь Голицын, исполняя ролю наседки, сидел в плетушке и при появлении императрицы резво кудахтал. Анна Иоанновна женила его на калмычке Бужениновой, приказав выстроить для них знаменитый Ледяной дом. Однако и у князя Потемкина-Тавричеокого был обер-дурак Мосс, и при Алексее Орлове неотлучно находился свой шут. Тот же Орлов был охотник до конских скачек, сохранив до старости свою страсть. Он вывел знаменитую породу рысаков и в бархатной малиновой шубе самолично ездивал на них то тротом, то на рысях. Все Орловы любили всякое молодечество, кулачные бои и песни,