Джон Уорд - Союзная интервенция в Сибири 1918-1919 гг. Записки начальника английского экспедиционного отряда. Страница 45

Британцы и французы мягко протестовали против позиции Японии по отношению к Семенову и Калмыкову, но все продолжалось попрежнему, пока порожденная этим анархия не стала грозить разрушением всякому усилию союзников. И только после того, как мирная конференция выяснила обстановку,

произошла перемена в политике. С этого времени поведение японских властей (как гражданских, так и военных) сделалось вполне корректным. Президент Вильсон внес свое знаменитое, но невыполнимое предложение о том, что все воюющие стороны в России приглашаются к заключению перемирия и на конференцию на турецкий «Собачий остров». Но Россия уже в течение двух предшествовавших лет показала, что никакой компромисс между анархией и порядком и между их приверженцами невозможен. Такова, однако, была политика Америки, и как таковая она одобрялась всеми ее представителями в Сибири, независимо от их политических взглядов. Япония превосходно видела все недостатки американской системы и извлекала отсюда возможную для себя пользу, чтобы подорвать престиж Соединенных Штатов. Она объединила вокруг себя русских патриотов, советуя отбросить это трусливое предложение. Японский совет получал тайное одобрение со стороны французов и англичан, которые знали обстановку, хотя с нашей стороны мы допускали, что британский премьер разделяет эту международную чудовищность. Последнее помогло японской дипломатии опереться на русский патриотизм и помогло ей явиться истинным другом законного правительства.

Американская дипломатия в России получила первый крупный удар; впрочем для нее оставалась еще возможность осторожной тактикой завоевать утраченное положение. С окончательным провалом политики «Собачьих островов», буря в России стала скоро утихать и довольно быстро вернулось нормальное состояние. Союзники получили спасительное предупреждение, и большинство из них поняло этот намек, но Америка все еще продолжала свой спорный курс. Потерпев дипломатическую неудачу в осуществлении компромисса, она пыталась провести свои виды при помощи военных мер. Система «нейтральных зон» ее командиров-естественный росток предложений президента Вильсона. Намерение было отлично, но что результаты окажутся разрушительными, в этом можно было не сомневаться. Оно заставило американцев пойти на частичное признание красной армии в пределах зоны и содействовало тому, что японцы оказались в глазах русских единственными друзьями порядка. Японцы подвергались нападению красных

войск, собранных на этих зонах, в то время, как американские солдаты оставались безучастными зрителями этих отчаянных столкновений между красными и союзными войсками. В этом отношении Япония пожинала плоды своей собственной недальновидности, в то время, как Америка не может избегнуть самого сурового осуждения.

Пользуясь всеми промахами своего великого антагониста, Япония за шесть месяцев сумела вернуть свое прежнее положение, упущенное в то время, когда она жила иллюзиями на вели-Кую победу гуннов, которая-предоставит ей господство на Востоке. Из наглого бандита она превратилась в скромного помощника своего бедного больного русского соседа. В какой роли она всего более опасна, покажет время. Мир взял за правило меньше всего верить в неожиданные превращения.

Таково было положение вещей на Дальнем Востоке в июне 1919 года. Когда я покидал Владивосток, мне довелось услышать, что красные войска, организовавшись на американской нейтральной зоне, смело атаковали своих покровителей. Если это действительно произошло, то адмирал Колчак мог, вероятно, сообщить о поражении красных войск и о переходе ими через китайскую границу; таким образом все вернулось к тому же самому положению, которое было создано год тому назад общими усилиями британских и чешских отрядов.

ОБЩИЕ ЗАКЛЮЧЕНИЯ.

Прежде чем мы, так или иначе, определим нашу политику относительно России-уходить ли нам оттуда или нет-необходимо знать, связаны ли мы какими нибудь обязательствами с русским народом и, если связаны, то какими. Какого они свойства-морального, военного или политического?

К концу 1914 года, когда наши армии, отступая, катились к Марне, и будущее Европы и нашей империи висело на волоске, к России были обращены отчаянные призывы английских государственных людей, а еще больше со стороны самой августейшей власти с просьбой броситься к нам на помощь и спасти нас от разгрома. Этот призыв был поддержан нашим общественным мнением, а также рабочими, и через нашу прессу произвел глубокое впечатление на русский народ. Русское правительство, не взирая на свои военные планы, двинуло частично мобилизованные полки для стремительного налетана Восточную Пруссию, что непосредственно повело за собой ослабление германского нажима на западе и сделало возможной победу на Марне. Спешно мобилизованные, плохо экипированные, недостаточно хордшо управляемые, эти легионы, составлявшие русскую кавалерию, стали добычей более совершенной прусской машины. Русское правительство никогда не осмеливалось сказать своему крестьянству, сколько погибло людей от страшных взрывов и холодных Мазурских болот в этом доблестном порыве спасти своих друзей. Спасая Париж, Россия потеряла столько народа, сколько все другие союзники вместе за этот первый год войны.

Россия продолжала сражаться и мобилизоваться вплоть до 1917 года, собрав к этому времени огромную армию свыше двенадцати миллионов человек. Династия Гогенцоллернов и ее

военные еоветники пришли к заключению, что скоро будет невозможно сдержать этот людской поток обыкновенными военными мерами, и, хорошо понимая психологию русского народа, через своих династических и административных агентов решила начать подкоп под нравственную стойкость русского народа. Германские «Черные книги» употреблялись не только против британских политических вождей. Не приходится удивляться быстрому распространению среди русских подозрительности и недоверия по отношению к военным и гражданским властям, если мы вспомним, что такая же приблизительно пропаганда влияла на отправление правосудия в Англии. Русский народ остался верен своим друзьям, деморализация и разложение началось с верхов, просочившись постепенно до самых низов общества.

Если дело союзников было брошено, то это было дезертирством правящего класса, а не народа или его армии. Германская измена подточила самую верхушку и таким образом разложила великую нацию, которую она никогда бы не могла завоевать.

Расстроив русскую военную машину, Германия послала своих агентов продолжать беспорядок и предупредить восстановление порядка. С русскими она заключила Брест-Литовский мир, распространявший германское завоевание на Восток• Договор большевиков являлся не меньшей опасностью и для Европы, так как подчинял германскому военному влиянию воинственное население в сто восемьдесят миллионов.