Любовь Калинина - Владимир Климов Страница 45

Между тем братья всегда прекрасно ладили между собой, дополняя друг друга. И в творческом проявлении Стечкин и Микулин чаще всего были вместе. Еще в молодости их первым совместным детищем стал двигатель АМБС, обративший на себя внимание ученых, иностранных специалистов. Позднее, правда, из названий рожденных братьями моторов исчезнет БС – Борис Стечкин. Зато на всю страну прогремит слава двигателя АМ – Александр Микулин. Климов, прекрасно зная потенциал и творческую значимость каждого из братьев, помня историю их взаимоотношений, однажды с грустью пошутит: «Осторожнее с Микулиным. А то он и вас – АМ – и проглотит». На некоторое время пути Бориса и Александра разошлись, и именно в эти годы Микулин оказался в НАМИ, поступив сначала на скромную должность чертежника.

Но в этот день даже Александр Александрович необычайно легко принял доводы своего руководителя, и Климов сумел выкроить несколько часов для собственной научной работы, что удавалось нечасто.

К семнадцати часам Владимир Яковлевич уже был в Академии военно-воздушного флота, где руководил кафедрой «Мотороведение», читал лекции по курсам «Теория авиационных двигателей» и «Уравновешивание двигателей». В этот период на кафедре не только разрабатывали систему обучения моторному делу, тематические планы всех дисциплин, но и занимались организацией лаборатории для научно-исследовательских работ. Климов, в отсутствие специальных учебных заведений, пока в формате кафедры задался целью подготовить научно-методическую основу авиамоторного образования. И даже себе Владимир Яковлевич не мог бы признаться, что педагогическая деятельность в эти годы увлекала его сильнее, чем работа в НАМИ. Параллельно он успевал читать в родном МВТУ курс «Уравновешивание конструкции авиадвигателей».

Завершив все намеченное в академии, Климов уже было собрался домой, но его пригласили к телефону. Звонил Николай Романович. Надо было срочно возвращаться в НАМИ, произошло что-то важное.

В кабинете Брилинга уже собрались члены коллегии, ждали только Климова. Николай Романович, выдержав значительную паузу, поведал присутствующим о завершении многодневного марафона по испытанию НАМИ на право существования. Для многих рассказ Брилинга не был открытием, слухами земля полнится. Но для Владимира Яковлевича, не так давно вернувшегося из Германии, все изложенное было полным откровением. Находясь под оберегающей дланью учителя, Климов даже не подозревал о глубине того кризиса, в котором оказался не только их институт, но, по сути, все отечественное моторостроение. Когда политики и ученые мужи начинают заниматься поисками виновных, а не дальнейших путей развития, они тем самым расписываются в собственном бессилии. Обвинения в адрес НАМИ, выдвинутые высшим научно-техническим органом страны, как раз и явились той самой распиской в несостоятельности.

Этот же день стал для института поворотным, знаковым. Брилингу удалось не только отстоять позицию НАМИ, но и свою роль признанного лидера в советском двигателестроении. Николай Романович поздравил коллег со вновь обретенной возможностью спокойно и свободно творить и, не вдаваясь в подробности, раздал всем присутствующим стенограмму прошедшего сегодня заседания комиссии НТО ВСНХ. «Я хочу раз и навсегда покончить с непониманием ситуации и недоверием друг к другу, с которым все мы столкнулись в последнее время. Пусть каждый из вас, наедине со своей совестью, проанализирует прошедший год и сложившееся ныне положение. Надеюсь, что на этом все разбирательства закончатся, и мы наконец займемся делом», – подытожил бессменный председатель.

«Давайте говорить откровенно…»

Очередное заседание комиссии «По вопросу об урегулировании взаимоотношений между НАМИ и промышленностью» не предвещало никаких сенсаций. Мартенс, ознакомившись с докладом ревизионной комиссии о финансовом положении и зарплате в НАМИ, вынужден был признать его трудным, но устойчивым.

Но точку в разбирательстве ставить не собирались, потому вспомнили прошлогоднее постановление коллегии НТО об обязательном утверждении всех заключаемых институтом договоров. И тут Брилинг уточнил: «Мы не заключали договоров». С этого замечания все и закрутилось… Началось выяснение – как НАМИ ищет заказы, осуществляет связь с госучреждениями и заводами.

Первым выступил Чернов и полностью снял с себя и администрации эту задачу, аргументируя заявленную позицию недостаточной научно-технической подготовленностью и обилием внутренних проблем в институте. Брилинг, обычно крайне сдержанный и корректный, возмутился. Если научно-технический персонал, «мозг института», будет разъезжать по Москве и другим городам в поисках заказов, самостоятельно разрабатывать и заключать договоры, обивать пороги государственных учреждений, вести всевозможную переписку, то кто же будет работать? Кто будет выполнять эти самые заказы? Да и когда?

Чернов опять за свое: крайне непродуктивна деятельность научных работников, слаба дисциплина, необходимо навести жесткий порядок и максимально загрузить так называемых ученых, которые на поверку оказываются просто «мальчишками»:

– Ни председатель, ни директор не смогут сами обеспечить той полной связи, которая необходима институту. Эта связь должна проводиться нашими ответственными научными сотрудниками. Они проводят испытания по заданиям, они ездят в Авиа– или Автотрест, они сталкиваются с живой работой, обмениваются мнениями и выявляют запросы, они являются теми каналами, которые дают питание всему организму нашего института. Только так можно наладить работу нашего института, нашу работу, которая будет связана с промышленностью. Институт будет улавливать новые движения промышленности и претворять их в научные формы. Формальная связь директора абсолютно ничего не даст. Я должен сказать, что от такой формальной связи я совершенно уклоняюсь…

И обсуждение проблемы неожиданно перетекло совершенно в иное русло. Оказалось, что в недрах самого НАМИ зреет острейший конфликт, вот он-то, видимо, и мешает работе. Слово взял Флаксерман:

– Пока будут противопоставляться две возглавляющие организации института, до тех пор воз будет стоять на месте… Нужно различать связь формальную и связь по существу. Я могу привести пример ЦАГИ, где я директорствую. По вопросам испытания авиационных материалов будет говорить Чаплыгин с Авиатрестом? Никогда. Буду говорить я? Никогда. Говорить будет Сидорин, который входит в коллегию и в президиум директората… Каким же образом осуществляется связь? Каждый заведующий отделом связан с соответствующей отраслью промышленности, даже отделами этой отрасли. Иначе связь организовать нельзя…