Алексей Щербаков - Наполеон. Как стать великим Страница 45

Император же не смутился. Теперь он снова пер как танк. Новая проблема возникла, когда потребовалось назначить нескольких епископов. Требовалось папское посвящение. Пий VII дать его отказался. И император обошелся без него. Теперь церковь фактически стала государственным органом. Правда, Наполеон не дошел до того, что сделал Петр I с его ликвидацией патриаршества и созданием Святейшего Синода. Может быть, за другими делами у него просто руки не дошли. Но, по сути, во Франции все туда и шло. Епископы были поставлены под надзор жандармерии, тексты их проповедей проходили цензуру… Как любил теперь говорить Наполеон, «мои епископы и мои жандармы».

То есть император не считал уже для себя важной ничью поддержку. Казалось, он всего сможет добиться сам.

3. Императорский брак

В 1809 году началась новая война с Австрией. В Вене терпеливо выжидали — и когда австрийцам показалось, что Наполеон увяз в Испании, они предприняли очередную попытку его одолеть.

Особого значения происходящему Наполеон не придал.

— Через два месяца я заставлю Австрию разоружиться, и тогда, если будет нужно, совершу снова путешествие в Испанию.

Поначалу все шло как обычно. Войска Наполеона бодро громили австрийцев. Чем-то выдающимся стало лишь ранение Наполеона, случившееся 22 апреля. Императора ранили в ногу. Ему наскоро сделали перевязку, Наполеон приказал посадить себя на лошадь и строго-настрого запретил говорить солдатам о ране. Бой продолжался и закончился полной победой французов. 18 мая Наполеон в очередной раз взял Вену. Во время этой войны Наполеон понес большую личную потерю. 17 мая был смертельно ранен маршал Ланн. Ему оторвало ядром обе ноги. Ланн был один из тех немногих, кто осмеливался говорить в лицо Наполеону то, что он на самом деле думает. Маршал умирал на руках императора. Второй раз за всю историю войн на глазах Наполеона видели слезы. Легенда гласит, что Ланн умолял императора прекратить войны.

А так — все шло, как всегда. Австрия оказалась повержена в очередной раз. Ее территорию снова обкорнали, а казну изрядно вытрясли в пользу Франции. Теперь Австрия фактически являлась наполеоновским вассалом. Что император прикажет — то и будут делать. К тому же, при тамошнем дворе дрожали при мысли, что следующим шагом Наполеона будет окончательное уничтожение страны. Вот как тогда относились в Европе к Наполеону. Как к сказочному дракону, который творит, что хочет, а управы на него нет никакой.

И тут вдруг судьба улыбнулась Вене. Наполеон решил сочетаться браком с австрийской принцессой Марией-Луизой.

Решение это пришло к нему не сразу. Несмотря на ветреность первой жены, на ее запредельное мотовство, Наполеон продолжал любить Жозефину. Прикипел сердцем, несмотря ни на что. Но все-таки на первом месте у императора стояли соображения целесообразности. У него до сих пор не имелось наследника. А Наполеон хорошо знал свою семейку Он совершенно не сомневался, что после его смерти родственнички начнут грызню за власть — и за этим увлекательным процессом пустят прахом все его достижения. Достойного преемника среди них не имелось. А значит — нужен был наследник. С другой стороны, император уже слишком «врос» в трон. И поддался «монархической» иллюзии. Казалось, удачным династическим браком можно укрепить весьма ненадежную конструкцию «новой Европы». Да и наследник обрел бы некий статус — он не просто являлся бы сыном «узурпатора».

— У политики нет сердца, а есть только голова, — сообщив о своем решении, сказал он жене. Жозефина, услышав о таком, упала в обморок. Вряд ли от очень уж большой любви к Наполеону. Не замечена она была в особо глубоких чувствах к нему. Любовь Наполеона к ней всегда была сильнее. Но падать с такой высоты — всегда неприятно. Кстати, когда развод был уже делом решенным, супруги проводили вместе больше времени, чем когда-либо. Но решение было принято.

На принцессе из австрийского императорского дома Наполеон женился не от хорошей жизни. Выбор-то был небольшой. Либо Австрия, либо Россия. Больше никого не осталось. И сначала Бонапарт, верный своей политической ориентации, обратился в русскую сторону. Тут имелась подходящая кандидатура: великая княжна Мария Павловна, сестра Александра I.

Но не получилось. Да, Россия находилась в союзе с Наполеоном. Но во властных структурах, а особенно в среде высшего дворянства, существовала сильная оппозиция такой политике. Как и всегда, дело было прежде всего в деньгах. Континентальная блокада очень сильно била по российской экономике вообще и по крупным помещикам — в частности. У них теперь не было возможности продавать в Англию зерно. А это — огромные убытки. Не зря ведь Александр то и дело получал анонимки, в которых ему черным по белому намекали на судьбу его отца.

Имелись и личные мотивы. Императрица-мать Мария Федоровна относилась к Наполеону с ужасом и отвращением. И ей совсем не улыбалась перспектива, что ее дочь бросят на съедение «чудовищу Минотавру». А женщина она была весьма влиятельная в кругах, которые создают мнение «общества».

Тут я снова немного отвлекусь. Сила Наполеона состояла не только в том, что он стал неограниченным диктатором, а и в том, что был «self made man».[10] Он расставлял на игровом поле свои фигуры, как хотел. А наследственная монархия — штука весьма гнилая. Государь оплетен нитями бесчисленных связей и интересов элиты, которые возникли задолго до его рождения. Элита имеет огромное количество явных и скрытых рычагов влияния. Чтобы наследственный монарх мог стать по-настоящему единоличным правителем, он должен, как Петр Великий, Иван Грозный или Генрих VIII вырезать старую элиту на корню. А если он этого не может или не хочет — тогда он не единоличный правитель…

В общем, Наполеон получил из Петербурга ответ в том смысле, что, дескать, шестнадцатилетняя Мария Павловна еще слишком молода. В деле сватовства — не только монархического — такой ответ означает: а пошел бы ты, парень… Люди, склонные смотреть на историю с точки зрения собственной кухни, этим и объясняют разрыв с Россией: дескать, Наполеон обиделся. В политике таких чувств нет. Но доля правды в таком подходе имеется. Отказ «сочетаться браком» означает сигнал: страна-союзница уже посматривает в другую сторону…

Вот и пришлось обращаться в Вену. И там — не колебались. Ведь такой брак — это шанс выкарабкаться из ямы, в которой очутилась Австрия в результате последней войны. Согласие было дано.

Свадьба, состоявшаяся в Вене 11 марта 1810 года, отдавала сюрреализмом. Мария-Луиза жениха никогда не видела. На свадьбе не увидела тоже. Наполеон на торжества не приехал. Недосуг был ему лишний раз тащиться в Вену ради такой мелочи, как свадьба. Роль жениха ВДВОЕМ изображали начальник штаба (!) Наполеона маршал Бертье и брат невесты, эрцгерцог Карл. Монархические браки — это, конечно, прежде всего политическая акция. Поэтому там многое допускается. Но это было и для современников все же несколько чересчур. Однако австрийцы проглотили и такое. А что им еще оставалось делать?