Ронни Вуд - Ронни. Автобиография Страница 46

Другое мое случайное появление в кино случилось в Нью-Йорке, в фильме Адриана Лайна «9 с половиной недель». Звезды кино Ким Бесинджер и Мики Рурк. Меня поместили в сцену в галерее живописи.

Мы с Джо — друзья режиссера Адриана Лайна и его жены Саманты, Адриан сказал Джо: «Приди посмеяться на съемки», — и взял её в эпизод. За ней пришел и я — не потому, что я собирался контролировать кинокарьеру Джо, но потому что мне хотелось познакомиться с Ким Бесинджер. В конце концов я полдня провел в разговоре с ней в её трейлере, мы отлично провели время. Она просто роскошная, в её компании здорово, и я бы провел еще полдня в разговорах с ней, если бы меня не выгнала её компаньонка.

Так как мне нечего было больше делать, на съемках я просто гулял. Это было вроде галереи, так что я сел на лестницу и стал общаться с какими-то людьми, и внезапно кто-то крикнул: «Мотор!».

Бедная Джо в конце концов в фильм так и не попала. А должна была, потому что её платье было — просто закачаться. Ошибка Адриана Лайна. Это все происходило в Лос-Анджелесе, однажды после полудня я тусовался с Элиотом Гульдом и пластиночным продюсером Ахметом Эртеганом — человеком, который возглавил «Атлантик Рекордз», и который был с Миком в ту ночь, когда он порезал себе руку на 20 швов о дверь ресторана, — мы говорили о братьях Маркс, и я сказал: «Мне очень нравятся они — жалко, что в живых остался только один Гроучо».

И вот Ахмет сказал: «Знаешь, а Гроучо — мой друг. Я могу позвонить ему. Если он дома, то мы можем сходить навестить его».

Я не мог дождаться, пока Ахмет подойдет к телефону.

Он позвонил и оторвал Гроучо от какой-то семейной вечеринки, но Гроучо сказал: «Конечно, приходите».

Когда мы приехали к его дому, я позвонил в дверь, и Гроучо открыл собственной персоной. Он бегло взглянул на меня и сказал: «Это самая нелепая прическа, какую я когда-либо видел. Ты кто — человек или цыпленок?»

Ахмет сказал: «Гроучо, хочу представить тебя Рону Вуду».

Гроучо ответил: «Я знаю, я видел все его фильмы».

«Но он — не актер, — Ахмет постарался, чтобы Гроучо понял, — Он — музыкант».

Абсолютно невозмутимо Гроучо ответил: «Я знаю, у меня есть все его альбомы. В какой он группе?» — и замычал какую-то неопознанную песню.

Он провел нас внутрь — это оказался какой-то еврейский праздник, повсюду бегали дети, и Гроучо сидел во главе U-образного стола в праздничной шляпе. Один за другим дети прыгали к Гроучо на колени, и он говорил каждому: «Ты чудная маленькая девочка. Как тебя зовут?»

Но той чудной маленькой девочкой, которую он действительно хотел видеть сидящей у себя на коленях, была его медсестра. Он наклонился к нам и прошептал: «Что вы думаете по поводу моей медсестры?»

Я сказал: «Она красивая».

Гроучо кивнул: «Я бы отдал все свои деньги хотя бы за одну эрекцию».

14. Вклад

Спустя год после того, как я записал «I’ve Got My Own Album to Do», я сделал свой второй сольный альбом — «Now Look» («Ну-ка взгляни»). Там есть песня, которая мне очень-очень нравится — «I Got Lost When I Found You» («Я потерялся, когда нашел тебя»), которую написал мой друг Бобби Уомэк.

Бобби со своими четырьмя братьями создал еще в детском возрасте госпел-группу, и они назвали себя «Womack Brothers» («Братья Уомэк»). Потом их нашел Сэм Кук и переименовал их в «the Valentinoes». Они гастролировали с Джеймсом Брауном и попали в чарты с песней «Lookin’ For a Love» («В поисках любви»). Но после того, как Сэма убили, карьера «the Valentinoes» не продолжилась дальше. Хотя Бобби некоторое время был женат на вдове Сэма Барбаре, его брат Сесил в конце концов женился на дочери Сэма Линде, и Сесил с Линдой создали действительно неплохой композиторский и певческий тандем, названный «Уомэк и Уомэк».

Семья Уомэков была очень большой. Бобби однажды рассказал мне, что у его отца было что-то вроде 15-и братьев и сестер. Более того — у всех у них были очень странные имена. Один брат звался Востоком, а другой — Западом. Еще один брат назывался Дружелюбным. Но у Бобби хватало в жизни и много горя — очень многие в его семье трагически погибли, в том числе его брат Гарри, которого застрелила ревнивая подруга. После распада «the Valentinoes» Бобби начал выступать самостоятельно, он сочинял песни и играл на гитаре с Уилсоном Пикетом, Аретой Фрэнклин и «Стоунз». Он также написал такие большие хиты, как «Across 110th Street» («По 110-й стрит»), «That’s the Way I Feel About Cha» («Вот так я думаю о тебе»), и «Woman’s Gotta Have It» («Это должно быть у женщины»). Но одна песня, которую он написал вместе с Ширли Уомэк — «It’s All Over Now» («Теперь все кончено»), была исполнена не только Сэмом Куком, «the Valentinoes» и «the Faces» — она стала первым хитом номер один у «Стоунз».

Я познакомился с Бобби в Детройте во время турне «Faces» в 1975-м, когда он и Дэвид Раффин, ведущий певец «Temptations», вышли и спел с нами две песни «Temptations» — «Losing You» («Теряя тебя») и «I Wish It Would Rain» («Я бы хотел, чтобы шел дождь»). Так что когда я попросил Бобби помочь мне с моим вторым альбомом, он оказался тут как тут, а когда он попросил меня сыграть на его альбоме «Resurrection» («Воскресение»), я тоже оказался тут как тут — вместе с Родом, Китом и Стиви Уандером.

Моим третьим соло-альбомом был «Mahoney’s Last Stand» («Последнее похождение Махони»), на котором Ронни Лейн и я играли инструменталы для звуковой дорожки фильма. И вот в Лос-Анджелесе я решил записать свой 4-й альбом «Gimme Some Neck» («Чмокни меня»), и собрал временную группу, в которую вошли Чарли, Мик и Кит, плюс Мик Флитвуд, Ян Маклаган, Бобби Киз и Мик Тейлор в различных вещах[27] А самым большим сюрпризом из всех стал вклад Боба Дилана.

Эрик Клэптон работал над своим альбомом «No Reason To Cry» («Нет причин плакать») в «Shangri-La» — студии «the Band» на Зума-Бич, на севере Лос-Анджелеса, и я поехал туда помочь Эрику в некоторых песнях. И вот однажды ночью я тусовался с несколькими друзьями на Сансет-Стрип, в «Рокси», или «Виски», или еще где-то, и Эрик позвонил мне и сказал: «Ни за что не угадаешь, кто сегодня ночью у меня в студии!…»

Он продолжил: «…Дилан. Он здесь играет на басу в одной из твоих песен».

Я сказал: «Б**, я выезжаю».

Впервые я познакомился с Бобом на вечеринке «Faces» в Нью-Йорке сразу после того, как я записал свой первый соло-альбом в 1974-м. Я очень хотел, чтобы мой альбом хорошо встретили, особенно такие музыканты, как Боб, но я и не мечтал, что он знает о нём.

Никто на вечеринке не узнал его. Он просто смешался в толпе. И я знаю, что кое-кто подумал, что он — фотограф. Так вот, он протиснулся сквозь толпу и вынырнул из неё неожиданно передо мной; первое, что он сказал, было: «Мне очень нравится твой альбом».

Это просто свело меня с ума. Это заставило меня думать, что я делаю что-то правильное. Мы поговорили минут пять или около того, пока к нам не подошел Питер Грант и заявил: «Привет, я — менеджер «Led Zeppelin»».