Куриный бульон для души. Дух Рождества. 101 история о самом чудесном времени в году - Эми Ньюмарк Страница 46

Номер один вытащил самый большой и сильный мальчик. Хихикая, тетя завязала ему глаза повязкой и хорошенько раскрутила, а потом вручила палку. До меня начало доходить, что остальным может и не выпасть шанс ударить по пиньяте.

Мой кузен осторожно протянул руку и нащупал пиньяту, а затем отступил назад, замахнулся, как бейсболист, и ударил по игрушке.

Папье‐маше разлетелось на куски, и мы помчались хватать мелкие подарки, которые шрапнелью отскакивали от стен и бетонного пола. Мамы поспешили загородить собой от обстрела младших детей, а мы с визгом пытались разглядеть, что за добыча летит по воздуху и что за пакетики падают вниз. Это была необычная пиньята, и в ней не было привычных карамелек, леденцов и жвачек. Нет, она была полна мелких монеток и липких сочных бисквитов с кремом. Когда безумие немного улеглось и монетки перестали скакать по всему подвалу, мы со смехом попытались спасти расплющенные и растоптанные бисквиты.

С того знаменитого случая с пиньятой, монетками и бисквитами прошло больше двадцати лет, а мы все вспоминаем его за рождественским столом. Оказывается, непродуманные планы оставляют самые лучшие воспоминания. Я выросла и поняла, что безрассудные люди встречаются, к сожалению, намного реже, чем люди с безумными прическами. Мне кажется, в мире недостаточно людей, которые думают, что сложить бисквит в пиньяту – это хорошая идея!

Саша Ривз

Мы сходим с ума

Пожалуй, лучшее новогоднее украшение – это венок из улыбок.

АВТОР НЕИЗВЕСТЕН

Мой муж Джеймс купал наших малышей и одевал их в теплые пижамы, как будто на дворе стоял самый обычный вечер. Я приготовила попкорн и разлила горячее какао по термосам. Мы почитали сказки на ночь, помолились и уложили детей в постель. А потом надели рождественские пижамы и на цыпочках спустились вниз, перешептываясь и хихикая, дожидаясь, пока оба ребенка утихомирятся и уснут. Вот‐вот должна была начаться наша первая семейная традиция.

Мы тихонько поднялись по лестнице. Я пошла в комнату к сыну, а Джеймс – к дочери.

– Просыпайся, Джон. Мы сходим с ума!

Он удивленно распахнул глаза, когда я завернула его в плед и понесла к машине, где нас уже поджидал Джеймс с Кэти на руках. Малыши засыпали нас вопросами, а мы с Джеймсом были взволнованы не меньше, чем дети.

Когда мы отъезжали от дома, пошел снег. Мы включили рождественскую музыку и поехали по окрестностям, любуясь светом гирлянд. В моей памяти ярко отпечатался момент, когда моя семья хором смеялась и пела.

Мы продолжали эту традицию из года в год. Дети всегда визжали от восторга, когда мы ночью прокрадывались к ним в комнаты и шептали: «Мы сходим с ума!» Они очень старались не забыть за год о нашей традиции, но мы с Джеймсом неизменно выбирали для вылазки самую неожиданную ночь.

С годами провернуть это было все сложнее. Однажды мне пришлось готовить попкорн в подвале, чтобы дети не услышали. В другой раз я целый день провалялась в постели с простудой, но ночью все равно встала, чтобы застать их врасплох. Потом дети выросли и стали ложиться спать позже нас. Ушли в прошлое рождественские пижамы и сонные глазки, но волшебство продолжалось, когда мы катались по окрестностям, обсуждая, какие дома украшены лучше всех.

Потом дети стали совсем взрослыми. У них появилась работа, дела и друзья. Почти каждую ночь кого‐то из них не было дома. Но мы с Джеймсом не готовы были отказаться от многолетней традиции. Мы составили план, выбрали маршрут и ждали подходящего момента.

За несколько дней до Рождества Кэти пришла домой ближе к полуночи. Я в это время смотрела телевизор. Она заскочила в мою комнату, чтобы поздороваться и сказать, что хочет перекусить. Через несколько минут с первого этажа раздался ее крик:

– Унитаз прорвало! Иди сюда, скорее! Мама!

Я крикнула ей в ответ:

– Зови папу!

Но ей отчего‐то нужна была именно я.

– Тащи полотенца! Все полотенца!

Я услышала, как Джон кричит отцу:

– Иди сюда! Тут вода повсюду!

Я поспешила вниз, но в ванной никого не было. Я услышала, как дети шикают на Джеймса, который пытается сказать, что с унитазом все в порядке.

Ничего не понимая, я повернула за угол. Дети вручили мне пакет попкорна и термос горячего какао.

– Мы сходим с ума! – хором закричали они.

Нас с Джеймсом загнали в прогретую машину моего сына, где на заднем сиденье уже лежали пледы, играла рождественская музыка, а в навигаторе высвечивался маршрут. Дети сидели спереди. Теперь они спрашивали нас, какие украшения нам больше всего нравятся. Мы поменялись ролями, и тут я по‐настоящему поняла, насколько они выросли.

Той же ночью мы с Джеймсом начали планировать, как перехитрим детей на следующее Рождество.

Теперь Кэти жила в Германии, но собиралась приехать домой в начале декабря. Мы прикинули, что у нас будет целый месяц, чтобы подготовить для них сюрприз.

Машина моего сына уже стояла возле дома, когда мы около девяти часов вечера привезли Кэти из аэропорта. Она побежала к брату, чтобы обнять его. Мы стояли у входной двери и мирно беседовали. Потом Кэти уселась на скамейку рядом со мной, Джон пристроился рядом с нами, а Джеймс сел на ступеньку.

– Я устал, но спать мне пока рано, – заявил Джон.

– Это почему?

Я подумала, что его вызвали на работу.

– Потому что мы сходим с ума.

До меня не сразу дошло. Я похлопала обоих детей по спине, пытаясь сдержать слезы, рвущиеся наружу. Они отправили нас с Джеймсом наверх, чтобы мы надели пижамы. В машине Джона нас уже ждали попкорн, горячее какао и рождественская музыка. Кэти вбила маршрут в навигатор. Пока все болтали, я сидела, проникаясь событиями той ночи. Сияющие дома, смех, прохладный ветерок, теплый напиток и мои малыши – все вместе в одной машине, на расстоянии вытянутой руки.

Через несколько недель Кэти вернулась в Германию. В декабре следующего года я стала ставить галочки в своем календаре, отсчитывая дни до новой встречи с дочерью. В ночь перед ее приездом я была так взволнована, что боялась не уснуть.

В 11 часов в дверь позвонили.

Встревоженные, мы с мужем спустились вниз и открыли дверь, не понимая,