Мартин Бут - Жизнь мага. Алистер Кроули Страница 46

Кроули было двадцать пять лет. Он был человеком самоуверенным, дерзким, эксцентричным, эгоистичным, очень умным, высокомерным, остроумным, богатым, а когда надо — жестоким. Кроме того, он был талантливым писателем и искусным альпинистом, однако этим своим талантам он, казалось, не придавал значения.

Когда его корабль пересекал Атлантику, чтобы впервые доставить его в Новый Свет, Кроули, вероятно, был исполнен новых сил, а будущее виделось ему безбрежным океаном надежд, приключений и возможностей.

ГЛАВА 6

Ритмы экстаза

6 июля 1900 года Кроули высадился в Нью-Йорке. Стены зданий накалялись от солнца, и на улицах было душно. Зной был настолько сильным, что Кроули в течение дня принимал одну холодную ванну за другой. Когда же он выходил на улицу, его прогулки сопровождались призывными криками уличных мороженщиков и частыми заходами в бары, где подавали ледяной кофе, ледяную воду или дыни. Он впервые испытал настоящий зной и теперь раздумывал, стоит ли ему в такой ситуации отправляться ещё южнее, в сторону Мексики.

Тот факт, что Нью-Йорк в это время переживал такую жару, был упущен Кроули только потому, что он не читал газет. Он, как утверждал сам, «уже убедился, что даже самый тонкий ум обречён на погибель, если попадёт под болезнетворное воздействие журналистики. И дело не только в том, что человек в этом случае портит свой ум небрежным и неаккуратным английским, неглубокими, общеизвестными, пошлыми мыслями и сознательным легкомыслием. Помимо всего этого вреда, есть и ещё один отрицательный эффект. Читать газету — значит отказываться от чтения чего-то действительно стоящего». Газеты, как писал Кроули в автобиографии, — это не более чем набор репортажей, вводящих в заблуждение и написанных самоуверенным языком или состоящих из необдуманных суждений.

Раскалённый зноем город не впечатлил его. Застройка выглядела стихийной, и городу не хватало духа истории, столь характерного для европейских метрополий. Кроули не пришлись по душе ни люди, ни статуя Свободы, о которой он по недоразумению думал, что изначально она имела иное предназначение. «Тщеславие здешних жителей, — писал он, — привело их к тому, что они с энтузиазмом набросились на забракованную европейцами статую торговли, которая должна была стоять на Суэцком канале. Они купили её на вторичном рынке и высокопарно назвали "Свободой, освещающей мир". Хорошо, что им хватило дальновидности установить её на острове и спиной к континенту».

Несмотря на то что статуя не произвела на него впечатления, Кроули реагировал на Америку подобно тому, как реагировало и реагирует на неё большинство европейцев — он оценил то обстоятельство, что фундаментом американского общества являлась идея свободы. Он получал удовольствие оттого, как естественно вели себя люди в обществе, от отсутствия классовой гордости и снобизма, он удивлялся богатству жителей Нью-Йорка, хотя, естественно, не бродил по окраинам и не удалялся от главных улиц города.

После недолгого пребывания в Нью-Йорке Кроули сел на поезд, отправлявшийся с вокзала Грэнд-Сентрал в Мехико. Весь путь занял более недели: это было долгое путешествие по центральным и южным штатам Америки, которое не доставило Кроули никакой радости. Даже о поезде Эдинбург — Инвернесс он говорил, что тот испытывает его терпение. Однако вскоре Кроули проникся духом путешествий и начал получать удовольствие от своих передвижений.

Если Нью-Йорк не удовлетворил его ожиданиям, то Мехико казался поначалу форменным разочарованием. Обслуживание в гостинице «Итурбидэ», где остановился Кроули, было ниже всякой критики, еда — отвратительной, а хорошее вино обращало на себя внимание полным своим отсутствием. Он избегал пить текилу и предпочитал не есть жареных кабрито, такое и тортильяс. Кроули всегда был очень привередлив в еде. Несмотря на все его альпинистские и магические приключения, а также на то, что он имел склонность к острым приправам, Кроули не признавал «иностранной» пищи. Ребёнком он отказывался есть варенье, а винегрет попробовал только в зрелом возрасте. Он не испытывал отвращения к омарам под майонезом, однако не любил салатов с омарами, потому что ему не нравилось сочетание согласных в названии этого блюда (lobster salad).

Покинув гостиницу, он снял квартиру в доме, окна которого выходили на окрестности парка Аламеда, что в центре города. Наняв молодую мексиканку, чтобы вести хозяйство, Кроули занялся магией, в том числе основанием собственного магического ордена под названием «Лампа невидимого света», или LIL. Правила ордена требовали, чтобы в специально устроенном храме с разнообразными талисманами, посвященными силам природы, постоянно горела лампа. При помощи заклинаний маг стремился превратить лампу в средоточие магической энергии, которая затем может передаваться тем, кто готов и стремится её получить. Он изобрёл Обряд самоинициации, который позволял при помощи ритуального танца приобретать новые магические знания. Кроме того, Кроули учился делаться невидимым, усиливая тем самым свою волю.

По утверждению Кроули, в этом занятии он достиг лишь частичного успеха: он добился того, чтобы его отражение в зеркале стало тусклым и зыбким. Однако истинной его целью была не невидимость кактаковая, а способность пройти незамеченным сквозь толпу. Приём заключался в том, чтобы на короткое время добиться массового внушения. Если бы удалось на время приковать внимание окружающих к какому-нибудь одному объекту, то Кроули (или любой другой на его месте) мог бы стать незаметным для них, используя это для своих целей и намерений. Кроули утверждал, что добился в этом полного успеха. Вызвав дух Гарпократа и приняв обличив этого бога тишины, он проходил по улицам Мехико, одетый в алую накидку и золотую корону. Казалось, никто не обращал на него внимания, поэтому он предполагал, что никто его и не видит.

Ещё одна магическая процедура, которую он проделывал, заключалась в ношении украшенного драгоценностями золотого талисмана около сердца. Когда талисман был на нём, он думал только на тему магии, намеренно исключая все остальные мысли. Снимая же украшение, он запрещал себе думать о магии. Все эти действия на самом деле были направлены на усиление способности контролировать собственный мыслительный процесс.

Подробных сведений о том, с кем Кроули общался в Мехико, нет. В момент своего приезда он, судя по всему, не был ни с кем знаком, но у него имелась рекомендация, вероятно от друзей Мазерса, к пожилому человеку по имени дон Хесус Медина. Медина, который, по словам Кроули, являлся потомком Алонсо Пересаде Гусмана, герцога Медины-Сидонии и адмирала испанской Армады, и был главой местной масонской ложи Шотландского обряда.