Павел Перец - От косяка до штанги Страница 46

В крысиный период я вспоминал об арахнеидиде. Мне казалось, что он все-таки живет у меня в башке. В такие минуты начинаешь верить, что Маяковский застрелился от насморка. Санация проходила медленно, я доехал до Кавалергардской улицы, где получил втык от медицинских работников за то, что не явился вовремя. Предыдущие прививки не считаются, поехали по новой. Я попытался объяснить, что грипп на меня напал не просто так, что раньше мой организм отфутболивал его, а теперь я как ландскнехт без лат: любое вирусное копье – мое. Вакцина не договорилась с иммунитетом. Врачихи только шикали, мол, мне это нужно больше, чем им (здесь они были правы). Я же продолжал надеяться на то, что исследования крысы проведут в ускоренном темпе (обнадежили, что иногда и двух недель хватает), она окажется чистой, и все закончится как страшный сон, не считая душевных мук.

Позвонив через две недели в место, где проверяют бешеных коров, собак и прочих (за исключением таких высокоразвитых животных, как человеки), я выяснил, что крысу мою НЕ НАЙТИ!!! То есть да, была сдана, об этом есть запись в дежурном журнале, но потом следы ее затерялись. Ну что, в суд мне на них надо было подавать или как? Естественно я забил болт на все, включая прививки (какие гневные звонки были от врачей), и не сдох. Иногда только на людей кидаюсь со шпалой. А так вполне нормален. Проходил больше полгода подшитый забесплатно, тяга к алкоголю отпала. Спасибо, крысы. Я перестал пить, благодаря вам.

Отрезок девятый

Гавань. Поедаю глазами неаппетитное небо, напоминающее своим цветом сгущение выхлопных автомобильных газов. Осень слизывает с парков остатки летнего обеда. Пройденный рубеж, пройденный несколько лет назад, ощущается в Гавани при воспоминаниях о М.

Тот день выпивал ядовитые сумерки. Вечер клевал зерна надвигающейся дремы, мне не спалось, не сиделось, не лежалось – не жилось размеренной жизнью. Судьба порой повторяет одни и те же пассажи. Дежавю. Это уже было, только в ином антураже. Чувство потери – тогда я испытал чувство потери, когда встретил М. Она была живым напоминанием о Маше, реминисценцией подростковых судорог души.

М работала в клубе «Порт» – самом проходном и модном месте того периода. Первые номера журнала «Птюч», словосочетание «рэйв культура», ди-джей Фонарь ведет радиошоу на «Максимуме». В голове у каждого мужчины есть определенный женский тип, складывающийся из стандартных параметров. Так герою Шварценегерра предлагали самому сконструировать свою пассию в фильме «Вспомнить все» из отдельных деталей.

М была воплощением моих мужских ожиданий. Когда я ее встретил, она уже потарчивала на героине. Ее бойфренд сидел в тюрьме за те же пристрастия, сама она жила в доме неподалеку от «Ломоносовской». Мне не подвластно понимание ауры, биополей и прочей экстрасенсорной трехомудии. Но даже такой баран как я чувствовал, что энергия в ее квартире отрицательная, с жирным знаком минус где-то под потолком. Негатив сочился отовсюду, проникал в меня еще на лестнице, пока я поднимался на пятый этаж. Плохая территория во всех смыслах. Нигде и никогда больше не приходилось сталкивался с подобным проявлением математической поперечины, которой принято обозначать вычитание. Казалось, будто на тебя что-то давит, что-то пытается вскрыть смысл происходящего, и смысл этот выявит отвратительные вещи.

Несколько раз дома у М устраивались разборки, приезжали люди, пробивали ей голову тупыми кухонными предметами, требовали денег. Все это она рассказывала мне потом с веселыми интонациями, за которыми не было ничего веселого. Я тихонько охреневал от услышанного. Квартира была пристрелена на предмет наркотиков, ее знали как друзья по рэйвам, так и дилеры, а как следствие – все, кто стоят за дилерами.

В первый раз мы встретились возле Гостинного двора и отправились в «Порт». Там нашли двух подруг М, которые затащили нас в ныне несуществующий клуб-вертеп. Сюда приходили молодые и не очень люди, чтобы скрасить свой вялый досуг. На втором этаже в private room крутили кинофильмы с раскрасневшимися промежностями и фаллосами в главных ролях. Находясь в компании трех девушек, я чувствовал себя вполне комфортно, посматривая по сторонам на функционеров ночной жизни. На сцене выплясывал негр, похожий на залакированную фрикадельку. Негр был жирным, сало колыхалось, сводя с ума фигляров в шмотье, стоящем больше моего прожиточного минимума.

Подруги М проснулись несколько часов назад после очередного клубня, и находились на той стадии развития суток, когда большинство людей уже почистили зубы, позавтракали и отправляются на работу. Только в данную минуту это большинство ложилось спать. А для подруг все только начиналось. Одна из них жила и училась в Швейцарии, периодически наезжая в Питер растрясти родительский кошелек, другая готовилась к тому, чтобы перейти с амфетаминов на героин.

Уже под утро мы приехали с М к ней домой.

– Не выходи из меня, пожалуйста, полежи еще немного так, – прошептала она, после того, как я кончил.

Ее бойфренд мотал срок, секса у нее давно не было, чувствовал я себя в этой ситуации странно, пытаясь разобраться в своих ощущениях, которые не предвещали ничего хорошего.

Уже спустя несколько часов я смог сформулировать словесный эквивалент своим страхам – чувство потери. Это чувство, которое возникает в тебе еще до того, как ты достиг максимальной близости с человеком. Ты уже знаешь, что потеряешь его. Потому что не в твоих силах что-то изменить, обстоятельства плавают в реке дней, пока их не всосет в себя мимо проплывающая проблема. Так было обусловлено в неизвестном договоре неизвестно кого неизвестно с кем – где-то по ту сторону сознания.

– Давай ногами по стенке ходить, – предложила М.

Это оказалось просто: задираешь ноги и ходишь по стене. А сам лежишь при этом. Удивительно расслабляющее занятие.

– Помню, мы мотались по городу с подругой на ее машине, – рассказывала она, оставляя еле заметные следы своих ступней на обоях. – Искали спидов. Не было нигде. А мне утром обязательно надо присутствовать где-то – мама попросила. Проездили всю ночь, не спали ни секунды. Из одного конца города в другой, мосты переезжали раз десять. Заехали ко мне кофе выпить. Я села, уткнулась лбом в стенку и заснула. Подруга будит: «Вставай, пора уже». Я ей отвечаю сквозь сон: «Ну, сейчас, подожди, давай только мост переедем».

Музыка играла всю ночь. Если М была дома, то музыкальный центр работал бесперебойно. Я же не мог выключиться, потому что не умею засыпать при наличии легких посторонних шорохов. Капли воды, стукающие раковину раз в минуту, могут вытащить меня из кровати и заставить закрыть кран. Что уж тут говорить о таком самосвале всевозможных звуков, как музыка. Я не умею под нее засыпать. Она умела. Завораживающее чувство потери. Предначертанность отношений вывела круги вокруг глаз, и уже по этим кругам все было понятно.