Борис Садовской - Морозные узоры: Стихотворения и письма Страница 46

КУКОЛЬНИК

Утром кофий, департамент,Деловой суровый мир.Под пером скрипит пергамент.Зеленеет вицмундир.

Бакенбарды и височки,Уходя в воротники,Ставят литеры и точки,Ухмыляются в платки.

До обеда час прогулки.В полусумраке зариПотемнели переулки,Замигали фонари.

Петербургские морозы,Форнарина, Рафаэль!Романтические грезыИ бобровая шинель.

ГОГОЛЬ

В синей с гербами каретеГраф Бенкендорф проезжал.Франтик в атласном жилетеНа мостовую упал.

Неторопливый квартальныйФранту подняться помог.Случай, конечно, печальный,Долго ль остаться без ног.

Это уж кучер таковский.

– Ваша фамилия? Чин?– Имя мне Гоголь-Яновский.– Вы дворянин? – Дворянин.

– Вот ваш картузик, встряхнитесьИ отправляйтесь домой.Только вперед берегитесь:Кучер у графа лихой.

ЖЕНА ПУШКИНА

С рожденья предалМеня Господь:Души мне не дал,А только плоть.Певец влюбленныйСошел ко мнеИ, опаленный,Упал в огне.

В земле мы оба,Но до сих порВраги у гробаЗаводят спор.Ответ во многомЯ дам не им,А перед БогомИ перед ним.

ФЕТ

В моих мечтах не поздним старцемТы грустно смотришь на зарю,А скачешь юным ординарцемК великолепному Царю.

Как часто всадник вдохновенныйПрипоминал на склоне летТот миг, когда в игре военнойМонарху предстоял поэт.

В степи сошлись владыки мира.И вот без чинов и литаврС державой сочеталась лираИ с нежной розой строгий лавр.

"Останься навсегда в моем альбоме..."

Останься навсегда в моем альбоме.В моем альбоме тихо, как в старом доме.

Смотри: другие группы и портретыТебя следят ревниво, ищут – где ты.

Но я с собой тебя поставлю рядом,И будет с грудью грудь и взгляд со взглядом.

Упала крышка на моем альбоме.Темно в моем альбоме, как в вечном доме.

"Носильщик чемоданы внес..."

Носильщик чемоданы внес.Второй звонок; окно вагона.В окне дымится паровоз.Вдоль ожидающих колесСтук молотка; кричит ворона.

Бывало, этой красотойНе мог я вволю надышатьсяИ говорил мгновенью – стой!А вот теперь совсем пустой,И всё равно, куда ни мчаться.

"По неотесанным громадам..."

По неотесанным громадамБрожу я с тяжким топоромИ меряю последним взглядомИх нисхожденье и подъем.

Стою на каменистом кряже.Отсюда начинал я путь.Уж я не тот, но мука та жеТомит и надрывает грудь.

А сзади занавес железныйС прощальным хохотом упал.Топор мой покатился в бездны.Похорони меня, провал!

СОН

Будто у Купера или Жюль ВернаВижу себя я в пустыне горячей.Пальмы, кустарники, коршун и серна.Кто-то под белой палаткою плачет.

С красным туземцем я в прятки играю,Бегаю с ним у неведомых мест.Оба кричим и смеёмся, но знаю:Скоро меня он заколет и съест.

Долго ль носиться по солнечным долам?Вот уж копьё пронизало мне спину,Чёрный котёл над костром опрокинут,Коршун кричит в нетерпенье весёлом.

«ПРОЧЬ ПРИЗРАКИ!

О, ГДЕ ТЫ, ДЕНЬ ВЧЕРАШНИЙ?..»

"Видел я во сне..."

Видел я во снеСумрачный вокзал.В розовом огнеИ буфет и зал.

Пусто всё вокруг,Мы с тобой одни.Воротились вдругМолодые дни.

На груди цветы,На столе вино.Отвернулась тыИ глядишь в окно.

С грохотом в окнеКатится гора.Говоришь ты мне:«Подали. Пора».

"В ресницах солнце забродило..."

В ресницах солнце забродило,И создает из пустотыЗрачков таинственная силаПавлиньи краски и цветы.

Гляжу, прищурясь: их разливыЛазурью радужно горят,Они мои и мною живы,Другие их не повторят.

Так я творю в цветах и птицахВесну неповторимых дней,Так бродит в божеских ресницахСтоцветный луч души моей.

"Какая в сердце радость..."

Какая в сердце радость,Когда восходит майИ пенит жизни сладостьНеисчерпаемой!

Щебечущего маяЖивые голосаКрылатый звон качают,Несут его в леса.

Я забываю горе,Когда плывет ко мнеЗари багровой море,Когда закат в огне.

"Ещё в небесном царстве рано..."