Ирина Мудрова - Великие истории любви. 100 рассказов о большом чувстве Страница 47

В 1823 году Полина приняла предложение торгового дома «Дюманси» и поехала работать в Россию. В Россию она ехала с особым чувством, ей невольно вспомнилось 14 декабря 1814 года, когда она, прогуливаясь с подругами, впервые увидела русских офицеров. Она долго смотрела на них и с улыбкой сказала: «Выйду замуж только за русского».

Иван Александрович Анненков — поручик Кавалергардского полка, блестящий офицер, единственный наследник крупнейшего в России состояния, сын богатейшей вдовы графини Анны Ивановны Анненковой. Он был необыкновенно хорош собой — высокий, статный, голубоглазый. К тому же, в отличие от маменьки, славящейся дикими причудами и жестокосердием, был добр и обходителен.

Они не могли не встретиться. Модный дом «Дюманси», в котором работала Полина, находился рядом с домом Анны Ивановны Анненковой, обожавшей делать покупки. Она часто бывала в этом магазине. Иногда сын сопровождал ее.

Полина сразу обратила на него внимание. Иван Анненков также заметил красивую, изящную, прекрасно воспитанную француженку. Он стал бывать в магазине чаще (уже без маменьки) и вскоре признался Полине в любви. Это случилось за полгода до восстания.

Он предлагал ей тайно обвенчаться, так как знал, что мать никогда не даст согласия на неравный брак. Молодая женщина инстинктивно чувствовала, что в случае ее брака с Иваном, наследником огромного состояния, свекровь неизбежно заподозрит бедную француженку в корысти. Анна Ивановна, женщина властная и самолюбивая, могла лишить сына наследства и вовсе отказать ему в содержании. Сам же поручик Анненков, несмотря на всю «симпатичность», вряд ли был способен обеспечить своей супруге достойную жизнь.

Летом молодые люди встретились на ярмарке в Пензе. Иван Александрович прибыл туда «ремонтером» — заниматься закупкой лошадей для полка. Полина приехала вместе с магазином «Дюманси». В Симбирской, Пензской и Нижегородской губерниях у Анненковых были имения, и молодые под видом объезда их, совершили краткое путешествие. В одной из своих деревень он договорился со священником и нашел свидетелей, чтобы обвенчаться с Полиной, но она, боясь гнева матери, отказалась от обряда. В Москву они вернулись в ноябре 1825 года.

Анненков был членом Северного общества. Незадолго до восстания Иван рассказал Полине, что предстоят события, за участие, в которых он может быть сослан в Сибирь. Встревоженная Полина поклялась ему, «что последует за ним всюду».

В начале декабря 1825 года Анненков приехал в Петербург, а 14 декабря происходят известные события на Сенатской площади. 19 декабря он был арестован как член Северного общества, отправлен в Выборгскую, а затем в Петропавловскую крепость. На следствии он вел себя достойно. На вопрос Николая I: «Почему не донес на общество?» — ответил: «Тяжело, не честно доносить на своих товарищей».

Об аресте любимого Полина Гебль узнала лишь в январе 1826 года, а 11 апреля у нее родилась дочь, которую назвали Александрой. Три месяца женщина лежала в горячке, лишенная как материальных средств, так и внимания и участия со стороны родственников отца новорожденной.

Анна Ивановна Анненкова оставалась совершенно безучастной к судьбе «бунтовщика» и его иностранной пассии, пока не узнала о рождении внучки. Она прислала денег и долго допытывалась, обвенчан ли ее сын с матерью ребенка. Как отмечает Полина Анненкова, свекровь очень надеялась услышать положительный ответ. Девочка могла быть объявлена наследницей. Тогда родственникам Анны Ивановны пришлось бы оставить все надежды на скорую смерть одинокой графини.

Выздоровев, Полина оставила дочь на попечение знакомой старушки поспешила в столицу, чтобы увидеть и поддержать в несчастии любимого человека.

В одной из первых записок, полученных Полиной из Петропавловской крепости: «Где же ты, что ты сделала? Боже мой, нет ни одной иглы, чтобы уничтожить мое существование!» А существование было действительно незавидным. Деньги, отпущенные на содержание узников, естественно, растекались по рукам крепостного начальства. Но еще и подводили родственники: один из них из тысячи пятисот рублей, отправленных Анной Ивановной из Москвы, присвоил две трети, решив, что беспутному Ивану хватит и этого. Кроме того, он оставил у себя вещи узника, даже любимые его золотые очки, которые, по настоянию Полины, вернул… через тридцать лет. Полина Гебль передала в тюрьму свой крестик с запиской: «Я пойду за тобой в Сибирь».

Она разработала план побега и почти обо всем договорилась, нужны только деньги. Она приехала в Москву и встретилась с Анненковой. Она умоляла Анну Ивановну спасти единственного сына. Мать Анненкова отказывала ей: «Мой сын — беглец, сударыня!? Я никогда не соглашусь на это, он честно покориться своей судьбе». Но поведение избранницы сына ей очень понравилось. Как следует из воспоминаний Полины Гебль, между графиней и бывшей модисткой, наконец, установились дружеские отношения.

Полина вернулась в Петербург и там узнала, что, не имея от нее известий, решив, что она его покинула, Анненков пытался покончить с собой и его чудом удалось спасти.

Он был осужден по II разряду и приговорен к 20 годам каторжных работ, позднее срок сократили до 15 лет.

В ночь с 9 на 10 декабря 1826 года Анненков был отправлен в читинский острог. Полине солдат передал записку от него: «Соединиться или умереть».

Уже на следующий день Полина предпринимает все для того, чтобы ей разрешили отправиться в Сибирь. Она пишет прошение на имя императора. Трудно сказать, что подействовало на Николая I, но он дал разрешение иностранке выехать в Сибирь и обвенчаться с государственным преступником.

Никто из родственников декабристов не отнесся всерьез к объявленному приговору. Многие считали, что Николай I вознамерился лишь «пошутить», «попугать» своих подданных столь суровой мерой, и ссылка не продлится более двух лет. Того же мнения придерживалась и Анна Ивановна Анненкова. Она долго противилась желанию Полины следовать за ее сыном, дабы выйти замуж за каторжника и разделить его участь. В конце концов, графиня щедро позаботилась о ней, снабдив в дорогу всем необходимым, в том числе и крупной суммой денег.

23 декабря 1827 года, то есть спустя год после отъезда Анненкова, Полина Гебль, простившись с маленькой дочерью, которую она оставила на попечение бабушки, Анны Ивановны Анненковой, выехала из Москвы.

В Иркутске под различными предлогами губернатор Цейдлер старался задержать ее отъезд. Уже позднее, она узнала, что «из Петербурга было сделано распоряжение, чтобы… всех дам, последовавших за осужденными, старались бы задерживать и уговаривать не ездить далее Иркутска и убеждать вернуться назад». Только через полтора месяца получила она, наконец, бумаги, без которых не могла ехать дальше. Как вспоминала М.Н. Волконская, «Анненкова приехала к нам… Это была молодая француженка, красивая, лет 30; она кипела жизнью и весельем и умела удивительно выискивать смешные стороны в других. Тотчас по ее приезде комендант объявил ей, что уже получил повеление его величества относительно ее свадьбы. С Анненкова, как того требует закон, сняли кандалы, когда повели в церковь, но, по возвращении, их опять на него надели…»