Леонид Млечин - Брежнев. Разочарование России Страница 47

Бывшие руководители 5-го управления любят рассказывать, что они занимались аналитической работой, изучали процессы, происходившие в обществе, пытались решать сложнейшие национальные проблемы. Но документы свидетельствуют, что занимались они мелкой полицейской работой.

Многие документы 5-го управления КГБ преданы гласности, и можно непредвзято судить о том, чем оно занималось в реальности. В одном из отчетов сообщалось, например, о том, что 5-е управление собирало материалы на драматурга Виктора Розова и философа Юрия Карякина, включило в состав олимпийской делегации СССР шестнадцать агентов (агентов! не охранников, то есть заботилось не о безопасности спортсменов, а собиралось следить за ними), получило информацию об обстановке в семье композитора Дмитрия Шостаковича и материалы об идейно незрелых моментах в творчестве писателя-сатирика Михаила Жванецкого, завело дело на выдающегося ученого-литературоведа Сергея Аверинцева, проверило советских граждан, которые имели контакты со Святославом Рерихом во время его приезда в СССР…

К успехам 5-го управления причислялось и то, что юную спортсменку, которая должна была поехать на матч в ГДР, не пустили туда, потому что она проговорилась, что хотела бы выйти замуж за иностранца… Кроме того, говорилось в том же документе, проверены абитуриенты, поступающие в Литературный институт имени М. Горького. На основе компрометирующих материалов к сдаче экзаменов не допущено несколько человек.

Главный режиссер Театра имени Ленинского комсомола Марк Анатольевич Захаров рассказывал в газетном интервью, как в 1983 году театр поехал в Париж со спектаклем «Юнона и Авось». По Парижу артисты ходили только пятерками, в каждой пятерке свой руководитель. Примерно за неделю до возвращения к Захарову явился сотрудник КГБ, приставленный к артистам. В гостинице он разговаривать отказался, сказал, что могут подслушать вражеские спецслужбы. Они долго ходили по Булонскому лесу, и чекист показывал главному режиссеру список артистов, которые могут остаться во Франции. Захаров его убеждал, что никто оставаться не собирается, и оказался прав…

Я хорошо помню, как в те времена в особняке Союза писателей РСФСР на Комсомольском проспекте собрали «актив», и полковник из 5-го управления с гневом рассказывал об отдельных представителях творческой интеллигенции, которые продались Западу. Самое большое возмущение вызывал пианист Владимир Фельцман, согласившийся играть в резиденции американского посла в Москве. Писатели были признательны полковнику за доверие и откровенность и просили о самом тесном сотрудничестве и взаимодействии.

Это были правильные писатели.

Неправильные думали и говорили о гибельных процессах в советском обществе.

«В брежневский застойный период, — считает академик Вячеслав Всеволодович Иванов, сын известного революционными пьесами писателя, — очень много было сделано для разрушения общественной морали, обесценивания духовных ценностей. У власти стояли циники, у которых просто не было никакой сознательной идеологии, никаких убеждений — ни коммунистических, ни каких-либо иных. Была опора на тайную полицию как на единственный аргумент. Было политическое лицемерие, набор выхолощенных якобы коммунистических штампов, подавление инакомыслия.

И это лицемерие, этот цинизм разрушили и существовавший в стране режим, и саму страну, какой она существовала в качестве СССР…»

Сколько же в стране было диссидентов, с которыми сражался огромный аппарат госбезопасности?

В 1976 году отбывал наказание 851 политический заключенный, из них 261 человек сидели за антисоветскую пропаганду. В стране насчитывалось 68 тысяч (!) «профилактированных», то есть тех, кого вызывали в органы КГБ и предупреждали, что в следующий раз их уже вызовет следователь и предъявит обвинение, за этим последуют суд и лагерь. Предупреждено, докладывал председатель КГБ, появление 1800 антисоветских групп и организаций — с помощью агентуры. Иначе говоря, в стране многие тысячи готовы были действовать против советской власти?

Диссидентов сажали по двум статьям Уголовного кодекса. Более жесткая 70-я статья была принята при Хрущеве и называлась «Антисоветская агитация и пропаганда». Она предполагала суровое наказание: лишение свободы на срок от шести месяцев до семи лет. Вдобавок отправляли еще и в ссылку на срок от двух до пяти лет. Если предъявить обвиняемым было нечего, суд мог удовлетвориться просто ссылкой. Антисоветскую пропаганду Андропов называл «особо опасным государственным преступлением».

При Брежневе, 16 сентября 1966 года, указом президиума Верховного Совета РСФСР в Уголовный кодекс ввели статью 190, которая устанавливала уголовное наказание «за распространение в устной и письменной форме заведомо клеветнических измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй». Наказание — лишение свободы до трех лет, или исправительные работы до года, или штраф до ста рублей. Вроде бы статья более мягкая, чем 70-я, но по этой статье сажать можно было кого угодно…

29 декабря 1975 года Андропов прислал Брежневу обширную записку о политических заключенных. За «антисоветскую агитацию и пропаганду» в течение первых восьми андроповских лет осудили 1583 человека.

Обвиняемых по 70-й и 190-й статьям чекисты посылали на экспертизу в Институт психиатрии имени В. П. Сербского. За двадцать пять лет на экспертизу попали 370 человек, которые обвинялись по этим двум статьям. Если врачи соглашались с представителями КГБ, то вместо суда обвиняемого отправляли на принудительное лечение. Условия содержания в таких медицинских учреждениях были столь же суровыми, как и в местах лишения свободы. Принудительные медицинские процедуры — мучительными и унизительными. А для КГБ было выгоднее объявить человека шизофреником, чем судить как врага советской власти.

29 апреля 1969 года Андропов отправил в ЦК предложение об использовании психиатрии для борьбы с диссидентами, после чего появилось секретное постановление Совета министров. Врачам поручили составить перечень психических заболеваний, диагностирование которых позволяло бы признавать обвиняемых невменяемыми и отправлять их в спецбольницы Министерства внутренних дел.

В 1978 году высшее партийное руководство поручило комиссии во главе с председателем Совета министров Алексеем Николаевичем Косыгиным изучить психическое состояние советского общества. Комиссия пришла к выводу, что «за последние годы число психических больных увеличивается». Вывод: необходимо кроме восьмидесяти обычных психиатрических больниц, построить еще восемь специальных.