Наталья Черных - Сокровища святых. Рассказы о святости Страница 47

Идеалом Мартина был Антоний Великий. Так же как и древний святой, Мартин проводил суровую жизнь, порой невыносимую для простого человека. Едва представилась возможность оставить военную службу, он удалился в окрестности Пуатье, в пустынное место Лигуже. Климат в Пуатье суровее и зимы холоднее, чем в Египте, но святой Мартин мужественно продолжал свои подвиги, добывая себе скудное пропитание трудами и почти все время посвящая разговору с Богом.

В самом образе этого святого чувствуется благородная военная выправка. Сквозь него проступают небесные черты, свойственные скорее ангелу, нежели человеку. Так, по преданию, святой Мартин вкушал пищу только однажды в день и после захода солнца, как это делал святой Антоний Великий. Солнце восточной традиции согревало его, теплый свет исходил и от самого святого Мартина, еще подобного светильнику под спудом.

Момент пребывания в пустыне кажется общим для всех подвижников-аскетов, начинавших свой путь рано и сурово. Так начинали свой подвиг и святой Бенедикт Нурсийский, и преподобный Сергий Радонежский, и многие другие подвижники Христовы, для которых воинство властителя земного было лишь слабым отображением рати Царя Небесного, Господа Христа.

Видимо, первое время святому Мартину удавалось находиться в спасительном одиночестве и предаваться благодатным подвижническим трудам, переживая тяготы и лишения земного странствия Христова. Но слух о молодом подвижнике уже заполнил окрестности Лигуже, и довольно скоро вокруг Мартина образовалось небольшое братство жаждущих спасения монахов.

Так возник первый основанный святым Мартином монастырь. Автор жизнеописания святого Мартина называет это первое гнездо святого рассадником монашеского делания в Галлии. Как человек военный, Мартин прекрасно чувствовал роль и значение дисциплины во внутренней жизни обители. Весь день ее жителя делился между трудами и молитвой.

Церковные власти не раз предлагали святому Мартину принять сан, но тот отказывался. Предание сохранило сведения, что святой последовательно отказался и от сана диакона, и от сана священника. Он предпочитал довольно скромную, но небезопасную должность чтеца-заклинателя. Его делом было читать заклинательные молитвы над душевнобольными людьми. Было замечено, что по молитве Мартина злые духи навсегда покидают несчастного, попавшего в их сети. Такое «лечение» было сопряжено с опасностью. Одержимые становятся намного сильнее обычных людей — ведь в них «легион». Одержимый мог напасть на чтеца, побить его или даже убить. Только человек, знакомый с военной наукой и сильный физически мог справиться с одержимым. Сила Христова помогала Мартину там, где сила человеческая бессильна.

Пребывая в должности чтеца, святой Мартин не оставил своего обычного занятия: помощи нищим и больным. Голодные, обращаясь к святому Мартину, получали хлеб, нуждающиеся в одежде — платье. Нищие — подаяние, больные — необходимую помощь. Все это не просто слова. В IV веке частыми гостями в Галлии были болезни и неурожай. В стране, кроме того, было неспокойно: то здесь, то там вспыхивали войны, предвещавшие грядущие бедствия, одним из которых стало разрушение Рима готами в пятом столетии. Добыть пищу и одежду стало очень непросто. А из лекарств были только самые простые средства.

Жители Пуатье прозвали святого Мартина Милостивым. Галлы были непосредственны и очень доверчивы, невзирая на природную жесткость и вспыльчивость характера. Как дети, они повиновались кротким внушениям святого Мартина, за которыми стояла невероятная для них сила. Внушительный вид, в котором еще сохранились черты военного, вежливая и строгая речь располагали к Мартину каждое сердце. Высшими церковными властями было решено поставить святого Мартина епископом Турским.

Вскоре после решения епископов в Пуатье прибыли гонцы с просьбой к Мартину прийти в Тур, чтобы помолиться об одной тяжелобольной женщине. В этой иносказательной просьбе совсем не было лукавства, а было пророчество. Больной женщиной названа была турская паства, ожидающая посещения врача — нового епископа. Святой Мартин, по обычному своему милосердию, откликнулся на просьбу. Прибыв в Тур, он понял, что его хотят сделать епископом и покорился воле Господней.

Эль Греко. Святой Мартин делит свой плащ с нищим. Около 1597–1599. Национальная галерея искусства, Вашингтон

Почти сразу же после хиротонии святой Мартин основал новую обитель, выбрав для нее местечко Мармутье. Почему епископ не может быть монахом? Ведь монаху намного проще управлять епископством, чем немонаху. У монаха нет семьи, так что все время он сможет уделять семье во Христе — братии и пастве. Мартин сам составил устав для братьев Мармутье, имея в виду правила древнего монашества. В основе — опыт святого Атония Великого. Этот устав довольно суровый, как воинский. Он предполагает общность имущества. Никто из братьев ни одной вещи не называет своей, а все общее. Каждый из братьев беспрекословно, ради Самого Христа, исполнившего Волю Отчую, повинуется как другому брату, так и настоятелю обители. Эта послушливость позволяла избежать напрасных ссор и обид, неизбежных при подобном общежитии, а так же уничтожала опасное своеволие. Безусловное послушание вносило в жизнь монастыря строгую гармонию. Как и сам святой Мартин, братья обители Мармутье вкушали пищу однажды в день, после вечернего богослужения. Для одежды избирались самые простые формы и ткани. Особенное место в жизни монастыря занимало молитвенное делание, которое святой Мартин называл самым важным занятием монаха.

В Мармутье святой Мартин удалялся для молитвы и изучения Священного Писания. Хлопоты, неизбежные при сане епископа, не стали для святого Мартина препятствием к делам милосердия, наоборот. Став епископом, он расширил и развил дело милосердия, так что порой к нему обращались как к заступнику перед Богом о несчастных.

Из обители Мармутье вышло немало епископов, впоследствии ставших проповедниками Священного Писания среди кельтских народов. Природная чуткость кельтов и их живое воображение запечатлели вокруг образа святого Мартина орнамент из множества легенд, прославляющих его и как святого, и как героя, и как доброго покровителя. Для язычников святой Мартин, возможно, был окружен ореолом волшебника. В нем для кельтов сочетались и черты пророка, уединяющегося в пустынном месте ради откровенной беседы с Богом, и черты героя, побеждающего злые силы. Архаичное сознание как бы узнавало в святом Мартине лучшее, что было в нем самом, и нечто новое, чем хотело бы обладать.