Аркадий Стругацкий - Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники, 1972–1977 Страница 48

У меня тут, сам понимаешь, никаких особых новостей нет и быть не может. Жду 4-го, когда можно будет сходить в Лендетгиз и получить хоть половину. (Аванс за «Аврору» я уже получил, а ты? 250 ряб примерно.) Провел последнее занятие с молодыми в этом сезоне. Принимаю тещу.

Говорил с Брандисом насчет письма Стукалину по поводу Девиса. Брандис сначала уклонялся, а потом предложил набросать мне аргументацию. Я дам аргументацию, он оформит это в виде письма, подпишутся некоторые (избранные) ленинградские писатели и — пошлем. Я был бы тебе благодарен, если бы ты СРОЧНО прислал мне свои соображения по аргументации (посоветовавшись с Мирером вдобавок).

С очередной встречей происходит определенный кабак. Во-первых, Андрюха (впервые в истории) вовсе не рвется в Киев, а скорее наоборот. Это было бы еще полбеды. Беда в том, что и теща, вроде бы, не рвется его брать. Пятый день она уже здесь, а все непонятно, чем дело кончится. Боюсь, что надо нам будет ориентироваться все-таки на осень. В конце концов, получается не так уж и плохо. Встречи будут: 1. В сентябре. 2. В конце октября — начале ноября. 3. В конце ноября. Если трех встреч окажется мало, я уверен, нетрудно будет попросить пролонгацию в «Авроре» хоть до февраля. Между прочим, как выясняется, Комарово не закрывается совсем. Постоянно будет действовать административный корпус на 18 номеров. А кроме того, все говорят, что в межсезонье очень легко получить путевки в ВТО и Дом Кинематографистов. Как ты полагаешь? Опять же если мне удастся отвертеться от летнего отпуска, можно будет встретиться и в августе — у тебя или у меня. А пока давай думать о зМЛдКС и регулярно переписываться.

Сейчас я второпях заканчиваю письмо — ты велел отвечать срочно, а я спешу в Инокомиссию получать хар-ку на выезд. Но в следующем письме я уж постараюсь дать некоторый материал для размышлений по поводу зМЛдКС.

Между прочим, если не захочешь отвечать на вопросы «Шахтера» — пересылай их мне: люблю всякие анкеты, интервью и пр.

Крепко жму ногу, твой [подпись]

P. S. Бабам привет не передаю — они небось уже на юге.

О будущей ЗМЛДКС БН сообщает и Штерну в письме от 5 июня.

<…>

Спасибо за россыпь теплых слов. «Пикник» и с нашей точки зрения получился довольно удачно (скажем, на «четверку», если считать, что «Отель» на тройку, а «Улитка» на пятерку). В «Авроре» там повесть основательно поковеркали — то есть, это с авторской точки зрения — основательно, читатель, очень возможно, ничего и не замечает. Но «Авроре» приходится многое прощать — вот и сейчас они снова заключили с нами договор, единственная редакция в CCCP! Будем писать новую повесть. Уже сейчас видно, что писать будет трудно — и сюжет не простой, и фон для нас необычный. Ладно — бог не выдаст, свинья не съест.

<…>

Дорогой Борик.

Задержался так с письмом потому, во-первых, что ничего интересного не было, а во-вторых, сильно приболел, обожравшись свиной тушенки с картошкой. Отравился, наверное, и провалялся несколько дней. А затем грянули события.

1. Вчера состоялся официальный разговор у меня со Снесаревым и Котеночкиным. Наш сценарий всем нравится, у Котеночкина есть некоторые сомнения по частностям, но это уже в процессе режиссерской работы. Я заявил, что к сценарию не притронусь до начала режиссерского, и Снесарев сие очень одобрил, пообещавшись при этом произвести кое-какие расчеты с нами в июле.

2. Сегодня состоялась расширенная редколлегия в Сценарной студии, где обсуждался наш заявчик на «Мальчика из преисподней». Приняли очень хорошо, тут же был составлен договор на 6 тыс. ряб (я его попросил оформить на одного себя, чтобы было легче с расчетами), завтра иду брать заверенную копию и отдавать в бухгалтерию заявление на перевод на текущий счет. Значит, где-то в ближайшее время получим по семьсот с лишним на рыло. Сдать первый вариант 1 декабря. Все, как видишь, весьма и весьма, но мне все же стало не по себе, очень уж они все это берут всерьез. Тут же прикрепили ко мне редактором известного тебе Сашу Шлепянова (передает сердечный привет) и добровольным консультантом режиссера и сценариста Будимира Метальникова. И очень меня хотя и доброжелательно, но донимал Габрилович. Здесь нужно будет товар очень лицом. В связи с этим я намерен в ближайшее время прыгнуть в Ленинград на два-три дня договориться с тобой об этой стороне наших дел. Не возражаешь? В случае чего я с успехом остановлюсь у своих друзей, так что никому не буду в тягость.

3. В МолГв без перемен, только сообщили мне, что рукопись опять у Авраменко. Зачем? Никто не знает, ибо ни Сергея, ни Белы нет на месте. Расчет произвели: 28-го — по «Фантастике 72», позавчера — по тому 25. Так что жди прибылей.

4. По Венгрии ничего.

5. Деньги из «Авроры» 250 р. 16 к. получил.

6. Письмо Беляеву согласно всеобщему одобрению послано 30 мая. Результатов ноль пока. Но я и не полагал, что все будет очень скоро. А может быть, Авраменко потому и взяла рукопись?

7. Аргументацию по письму Стукалину подробно обсудил с Мирером, мучаясь при этом животом. Возможно, именно поэтому рекомендация получилась очень жиденькая. А именно: антиимпериалистический и антивоенный фронт борьбы западной культуры проходит сейчас именно в западной фантастике. И это все, что нам с Мирером удалось из себя выжать.

8. «Шахтер» молчит.

9. Мои возвращаются в воскресенье (17-го). Через день-два после этого я буду у тебя. Повторяю, за мои ночлеги не беспокойся, я прекрасно устроюсь. А поговорить надобно настоятельно, и кроме всего прочего мне требуются согласованные и утвержденные данные по зМЛдКС — фамилии, момент начала действия, содержание ретроспекций.

Обнимаю, жму. Твой Арк.

Привет всем твоим.

Получив письмо, БН тут же посылает брату телеграмму: «ЖДЕМ ТЕЛЕГРАФИРУЙ ПРИЕЗД ЦЕЛУЮ = БОРИС».

И вскоре состоялась встреча в Ленинграде.

Герой — не Саша Привалов; это человек нашего круга, знающий, критически мыслящий и т. д. (М. б., сделать его старше — 37–40 лет)

Текст первых глав — описательный, с юморком, с реминисценциями. Настроение — отчаянная, бесшабашная решимость — когда холодок в груди, но и гордость собой, и интересно, что же будет, и все это — на более подсознательной уверенности, что все кончится хорошо. («Я не бросал это дело потому, что мне смешно…»)

Вайнгартена писать с Лешки — большой, толстый, веселый — этакий фальстаф[90]. Острит напропалую, все рассказы гротескны. «Нетленка», «Социалка».