Карл Дёниц - ДЕСЯТЬ ЛЕТ И ДВАДЦАТЬ ДНЕЙ Страница 49

Число «глаз», имеющихся у немецкого командования для обнаружения конвоев в Северной Атлантике, уменьшилось. Теперь основную силу здесь составляли итальянцы со своими 25 субмаринами.

Итальянские подводники делали заметные успехи. Учитывая этот бесспорный факт, я решил еще раз попробовать организовать атаку на конвой совместно с итальянцами и 18 февраля 1941 года приказал итальянцам, находившимся в море, идти на север. Им нужно было занять позицию в районе, который прилегал к занимаемому немецкими подлодками южнее Исландии.

Далее последовал период тактического взаимодействия, продолжавшийся до начала мая. Однако достигнутый результат был далек от ожидаемого. Хотя итальянцы и потопили несколько судов, нам они ни разу не оказали помощь ни в обнаружении, ни в атаке на конвой. К такому роду деятельности они все-таки были непригодны.

5 мая я пришел к окончательному решению, что дальнейшие попытки наладить сотрудничество бесполезны, и отказался от этой идеи. 15 мая мы провели совместное совещание с адмиралом Пароной и определили для итальянцев следующие оперативные зоны:

1) район к западу от Гибралтара;

2) район в Северной Атлантике, прилегающий к нашему с юга;

3) район Фритауна.

В южных водах некоторые итальянские субмарины, действуя независимо и против одиночных судов, достигли значительных успехов. Особенно это относится к операциям, которые позже проводились в Карибском море и у побережья Бразилии. Там их достижения были вполне сравнимы с успехами немецких субмарин. Самыми удачливыми итальянскими командирами были лейтенант Гаццана, капитан Лон-гбардо, капитан-лейтенанты Карло Фесия ди Коссато, Джованнини и Лонганези-Каттани. Коссато потопил 16 судов (86 438 тонн), Гаццана – 11 судов (90 601 тонна). Оба были награждены Рыцарским крестом Железного креста.

Причины успехов итальянцев в операциях в Южной Атлантике и их провала в сражениях против конвоев в Северной Атлантике, я уверен, заключены в особенностях их характера. Они хороши в атаке, действуют храбро и самоотверженно и, повинуясь общему импульсу наступления, часто демонстрируют больше героизма, чем мы, немцы, не так легко поддающиеся общему настроению. Война на море знает много примеров их храбрости и высокого боевого мастерства. Мы помним офицеров, которые во время первой войны приникли на австрийскую базу Пола и потопили линкор «Вирибус Унитис». А разве можно забыть подвиг трех офицеров, которые уже в этой войне под командованием принца Боргезе ворвались на человекоуправляемых торпедах в Александрийскую гавань и серьезно повредили британские линкоры «Королева Елизавета» и «Валиан». Немало отважных поступков принадлежит и подводникам.

Сражение против конвоя требует не только храбрости и наличия боевого духа, но еще и упорства, терпения, выдержки, без которых не обойтись, оставаясь долгими часами и даже сутками в опасной близости от противника и при этом воздерживаясь от любых действий, ожидая, когда подойдут остальные подлодки и начнется общая атака. Мы не столь импульсивны, зато терпение и выдержка свойственны нам, во всяком случае, я в это искренне верю, больше, чем итальянцам, поэтому они не смогли нам помочь в Северной Атлантике.

Я всячески пытался добиться, чтобы наши силы в Атлантике хотя бы не уменьшались, поскольку пополнения, учитывая долгий срок постройки подлодок, в обозримой перспективе ждать не приходилось. Во второй половине 1940 года я всячески возражал против перевода части подлодок в Южную Атлантику, район Гибралтара и на Средиземноморье.

В военном деле есть понятие «отвлекающий маневр». Он заключается в переброске части своих сил в другие районы таким образом, чтобы противник, вынужденный их защищать, вывел свои войска с главного театра военных действий и ослабил, таким образом, давление. Однако отвлекающий маневр имеет смысл лишь тогда, когда преимущества в итоге оказываются на стороне выполнившей его стороны. Если он снижает шансы на достижение основных стратегических целей, он, естественно, приносит больше вреда, чем пользы. Вывод сил с целью отвлечения противника допустим, только если на новом поприще они могут внести вклад в достижение главной цели не меньший, чем на основном театре военных действий.

Стратегическая задача немецкого военно-морского флота заключалась в ведении войны на торговых путях, его цель – потопление как можно большего числа торговых судов противника. В расчет могла идти только гибель судов – больше ничего. Теоретически любое отвлечение, каким бы привлекательным оно ни выглядело, приведшее к снижению числа потопленных судов врага, было недопустимо.

Правильность этого утверждения становится очевидной, если представить себя на месте противника. Не думаю, что стоит сомневаться в ответе, который противник дал бы на следующий вопрос: что бы вы предпочли – чтобы я вынудил вас разделить свои силы и заставил их сражаться где-то еще, но при этом потопил меньше ваших судов? Или же: чтобы я не пытался «привязать» вас к разным точкам земного шара, а вместо этого топил больше судов?

В 1940 году от меня постоянно требовали, чтобы я отправил подводные лодки к берегам Северной Африки, чтобы, с одной стороны, заставить противника также отвлечь туда значительные силы, а с другой – собрать там урожай, обещавший быть богатым. Военно-морское командование даже обещало выделить специальные танкеры для снабжения подлодок в море топливом и прочими запасами. Но из-за ограниченного числа подводных лодок на основном театре военных действий на западных подходах к Британским островам я никак не мог согласиться с отвлечением части и так мизерных сил на юг. Не говоря уже о судах, которые они могут потопить, каждая подлодка означала «дополнительную пару глаз», то есть оказывала влияние, которое невозможно было оценить в цифрах, но оно имело прямое и немалое влияние на общий итог наших операций. Кроме того, нельзя было забывать, что средний показатель потопленных в день судов на Северном театре был достаточно высок. Даже если бы мы потопили много судов на юге, в пересчете на тоннаж, потопленный каждой лодкой в море в день, этот показатель получился бы намного ниже из-за времени, потраченного на путь к театру военных действий и обратно. Иными словами, те же соображения, которые в свое время заставили меня отказаться от идеи перенести театр военных действий из Северной Атлантики в Центральную на период плохой погоды, вполне могли быть применены и к предложению отвести часть сил в Южную Атлантику.

Короче говоря, на юг в июне я послал только одну подводную лодку – «UA», – которая была построена в Германии для турецкого флота, но после начала войны осталась у нас. Ее размеры и не слишком хорошие мореходные качества делали ее непригодной для операций в Северной Атлантике. В ноябре-декабре за ней последовала еще одна – «U-65». Последней удалось достичь немалых успехов, но из-за того, что на переход к оперативной зоне и обратно было затрачено слишком много времени, общий результат был ниже, чем на севере. В соответствии с приказом командования в начале 1941 года я снова отправил на юг только одну подлодку – «U-37».