Аркадий Мильчин - Человек книги. Записки главного редактора Страница 49

Одно судебное дело было в этом отношении более чем поучительным. Мы затеяли ленинградский выпуск сборника «Редактор и книга». Для того чтобы упростить работу, организовали общественную редколлегию из ленинградских редакторов, которая подбирала авторов, обсуждала их предложения или планы-проспекты статей и предлагала издательству заключить договоры с авторами, чье предложение или план она одобрила. Один из таких авторов на основе договора прислал в издательство статью. Она не вполне соответствовала плану и, по нашему мнению, требовала от автора дополнительной работы, чтобы можно было ее с пользой для читателя опубликовать в сборнике. Свои замечания мы послали председателю общественной редколлегии, чтобы он переговорил с автором и попросил его еще поработать над статьей. Тот предложил автору ее переделать в соответствии с требованиями издательства. Автор без возражений забрал статью. Но подошло время сдавать рукопись сборника в набор, а переделанную статью автор не возвращал. Мы послали ему письмо с просьбой сделать это, а в ответ получили повестку в суд с иском на 60 % причитавшегося ему гонорара. Поскольку издательство в срок, установленный для оценки произведения, письменно не известило его о своем решении, он получил право на 60 % гонорара. Мы же послали письмо не ему, а председателю редколлегии для устной передачи замечаний автору, исходя из его порядочности, которой он не проявил. Судья, выслушав наши возражения, принял самое мудрое решение: выплатить автору 25 % гонорара, а не 60 %, которые тот требовал. Именно такую сумму составлял по типовому договору аванс, и он этот аванс заработал: все же статью написал, а редакция не отклонила ее полностью, значит, в недобросовестности его обвинить было нельзя. Вот пусть и получит 25 %. Больше с этим автором мы постарались дела не иметь. А вся эта история убедила в том, как важно строго соблюдать юридические нормы взаимоотношений издательства с автором.

Извлечь уроки я старался и из ошибок, допущенных другими издательскими работниками.

Так, на всю жизнь я запомнил грубую ошибку технического редактора Алексея Николаевича Чичерина. О нем говорили, что он в прошлом известный в узком кругу поэт-конструктивист. Внешний вид и поведение бывшего поэта, правда, внушали большие сомнения в этом. Но в 2000 году, читая книгу М.Л. Гаспарова «Записи и выписки», я убедился, что это не выдумка, а факт биографии Алексея Николаевича. В «Воспоминаниях о Сергее Боброве», включенных в эту книгу, М.Л. Гаспаров воспроизводит бобровские рассказы об Алексее Николаевиче:

Говоря о стиховедении, случилось упомянуть о декламации, говоря о декламации – вспомнить конструктивиста Алексея Чьи!черина, писавшего фонетической транскрипцией. У него была поэма без слов «Звонок к дворнику» – почему? «Потому что очень страшно. Ворота на ночь запирались, пришел поздно – звони дворнику, плати двугривенный, ничего особенного. Но если всматриваться в дощечку с надписью, и только в нее, то смысл пропадет, и она залязгает чем-то жутким: “ЗъваноГГ – дворньку!” Это как у Сартра: смотришь на дерево – и ничего, смотришь отдельно на корень – он вдруг непонятен и страшен; и готово – ля нозé. Чичерин анонсировал какие-то свои вещи с пометкой “пряничное издание”. «Да, мы с женой получаем посылочку, в ней большой квадратный пряник, на нем неудобочитаемые буквы и фигуры, а сысподу приклеен ярлычок: “Последнее сочинение Алексея Чьи!черина”. Через день встречаю его на Тверской: “Ну, как?” – “Спасибо, – говорю, – очень вкусно было”. – “ Это что! – говорит, – самое трудное было найти булочную, чтобы с такой доски печатать: ни одна не бралась!”»

Когда он о ком-нибудь говорил хорошо, это запоминалось по необычности. Однажды он вдруг заступился за Демьяна Бедного: «Он очень многое умел, просто он вправду верил, что писать надо только так, разлюли-малина» (с. 389).

В 1950-е годы, когда я сталкивался с Алексеем Николаевичем по работе как с техническим редактором полиграфических книг, которые я готовил к изданию, ничего не говорило о бывших или нынешних его поэтических занятиях. Как он стал техническим редактором, не знаю. Работать с ним было трудно. Всегда мрачный, он требовал от редакторов (часто в резкой, чтобы не сказать грубой, форме) делать многое из того, что должен был делать сам. Поэтому нередко возникали свары, кончавшиеся в лучшем случае его брюзжанием, в худшем – хлопаньем дверью.

Ему поручали вести главным образом технические книги нашей редакции и редакции литературы по фото– и кинотехнике. Но первое мое близкое знакомство с Чичериным состоялось, когда я еще работал в корректорской, и было связано с ЧП – перепечаткой то ли всего тиража, то ли одного печатного листа отдельного издания пьесы Чехова или Островского. При читке в корректорской чистых листов выяснилось, что в нескольких случаях строка, которая должна была начинать полосу, почему-то ее завершала. Техническим редактором был Алексей Николаевич. Стали исследовать, почему это случилось и кто виноват: издательство или типография, и если издательство, то кто конкретно – корректор или технический редактор. Оказалось, что во внутренней сверке Алексей Николаевич, чтобы избежать висячей строки (начальной строки абзаца, завершающей полосу), на нескольких полосах дал указание перенести висячую строку на следующую полосу, но не указал на ней, куда именно надо поставить переносимую строку – в верх или в низ полосы. И верстальщик бездумно засадил ее в низ полосы, т. е. не туда, куда было нужно. Конечно, только сдуру можно было при переносе строки на следующую полосу поставить ее не в начало полосы, но, с другой стороны, издательство обязано было указать, куда именно надо поставить переносимую строку, а оно этого не сделало. Типография стояла на своем: рабочему, мол, некогда думать. Затраты на перепечатку пришлось нести издательству.

На Алексея Николаевича был сделан начет. И это было серьезным уроком не только для него. Вывод, который я сделал для себя: давая указание о правке, непременно поставь себя на место правщика, проверь, правильно ли он поймет словесное или графическое указание.

На всю жизнь я запомнил беду, постигшую Алексея Николаевича Чичерина, и с тех пор никогда не забываю при переносе строк пометить на другой полосе, куда именно надо поставить переносимую строку или строки.

Так что собственная практика убедительно доказывала, что нет учителя лучше, чем опыт, а значит, упор нужно делать на литературу об опыте.

Издание справочной литературы для издательских работников

Одна из идей, которыми я руководствовался, замышляя и планируя книги для редакционно-издательских работников, – необходимость создания справочников и справочных пособий для редакторов, корректоров и авторов. По нескольким причинам.