Хайнц Шаффер - U-Boat 977. Воспоминания капитана немецкой субмарины, последнего убежища Адольфа Гитлера Страница 49

Командир U-530, которая пришла раньше нас и раньше гибели «Бахии», вообще не предоставил никаких документов. Но U-530 была вне подозрений потому, что пришла раньше, чем наступила смерть Гитлера.

Я указал на тот факт, что мы пришли с полным комплектом торпед, и представленные нами навигационные данные тоже освобождают нас от подозрений. Ведь каждый человек на борту U-977 полностью осознавал, что агрессивные действия после победы союзников абсолютно бесцельны и могут повлечь за собой самые серьезные последствия. Командующий флотилией продолжал спрашивать, почему все-таки мы выбрали для сдачи именно Аргентину. Ответить на этот вопрос мне было совсем не трудно. Правила войны предусматривают, что все военное имущество, принадлежащее побежденной стороне, становится собственностью победителей. По этим правилам, СССР должен теперь владеть всеми нашими техническими достижениями. Чтобы этого не случилось, я, выполняя приказ адмирала Деница о сдаче (как только получил его подтверждение), постарался сделать так, чтобы это было выгодно нации, которая уже проявила рыцарство по отношению к немецкому военно-морскому флоту в деле с линкором «Граф Шпее». Я также думал и о благополучии моей команды. Не было другой страны, от которой мы могли бы ожидать хорошего обращения. Отношения между Германией и Аргентиной всегда оставались нормальными.

– Но я должен признать, герр капитан, – добавил я, – что взвесил и другие факторы. Я надеялся, что в течение долгих 66 дней, когда мы шли к вашим гостеприимным берегам, в области международной политики могут произойти коренные изменения. Но боюсь, что мои надежды напрасны.

Очевидно, мои слова произвели на него впечатление, однако он ничего не ответил.

Излишне давать подробный отчет обо всем, что произошло в последующие дни и недели. Аргентинские власти признали мои данные правильными. Но к сожалению, пока шло расследование, газета города Монтевидео, «Эль-Диа», опубликовала рассказ о том, что Гитлер отправился на борту моей подлодки сначала в Патагонию, а затем в Антарктиду. Легко понять, какой эффект это произвело во всем мире, особенно после полного провала попытки найти какой-нибудь след главы Третьего рейха под руинами рейхсканцелярии в Берлине. Слух, появившийся в Монтевидео, моментально подхватили. Газеты всего мира выходили со все более сенсационными историями. И все это время я, заключенный, вынужден был молчать. По правде сказать, я не знаю, что больше приводило меня в ярость: безответственные торговцы сенсациями или те сообщения, которые доходили до меня. В них подло описывалось, как когда-то гордые вооруженные силы Германии были рассеяны победителями.

Затем однажды я получил сюрприз – предстал перед англо-американской комиссией, состоявшей из очень упрямых офицеров высокого ранга, специально отправленных в Аргентину расследовать таинственный случай с U-977.

– Вы увезли Гитлера, – твердили они. – Говорите, где он?

Я не мог сказать им больше, чем уже говорил аргентинцам. Они стали очень нетерпеливыми, и неудивительно: ведь сведения о нашей подлодке все еще мелькали в заголовках газет. Ни одна газета не признавала мастерство и выносливость людей, совершивших первое столь продолжительное плавание под водой в таких ужасных условиях. Нет, каждая статья, каждый очерк и сообщение сворачивали на ту же старую избитую тему о Гейнце Шаффере, увезшем Гитлера. Так вот в разговоре с Гейнцем Шаффером, стоявшим перед ними во плоти, репортеры проявляли и характер и темперамент, чтобы получить информацию о фюрере, которого они стремились взять в плен живым, несмотря на то что его давно объявили мертвым.

Вскоре меня передали США и перевели в лагерь для важных военнопленных в Вашингтоне, где я нашел многих немецких офицеров высокого ранга. Мои команда и подлодка следовали за мной. Недели подряд, день за днем, американцы повторяли обвинение: «Вы увезли Гитлера». Недели подряд я пытался заставить их понять бессмысленность всего этого. Это просто заводило всех нас в тупик. Обвинение в затоплении «Бахии» было несколько иным. Здесь давили мягче. Правда, ни все наши навигационные данные, ни даже присутствие на борту всех десяти торпед никого не убеждало. Мы, по их словам, могли нести 14 торпед, все знают, что некоторые подлодки так и делали. Кроме того, нет никакой уверенности, что мы не подделывали записи в вахтенном журнале,

Но наконец случилось что-то, что прояснило истину. Бразильское морское министерство получило подробные сведения о погодных условиях в то время и в том месте, где находилась «Бахия». Их сравнили с метеорологическими наблюдениями, сделанными в тот же день на подлодке. Естественно, они не совпали, потому что мы были совсем в другом районе в это время. Никто не зашел настолько далеко, чтобы предположить, что мы подделали метеоотчет. Обвинение сняли.

Как раз перед тем как это случилось, я познакомился с типичным примером «сценария». Ко мне внезапно привели Отто Вермута, командира U-530, и оставили; нас одних. Раньше мы никогда не встречались, но сразу поняли, что за нашей встречей стоит. Они надеялись, что в первом порыве радости от встречи мы забудемся настолько, что начнем обсуждать внутреннюю историю «призрачного конвоя» перед их диктофонами Они, вероятно, были очень раздражены, не узнав из нашей беседы ничего нового, кроме подлинных фактов совершенно независимых путешествий двух подлодок.

Я провел несколько месяцев в плену в Англии, когда друг прислал мне вырезку из английской газеты. Фотография, напечатанная там, буквально разбила мне сердце. На ней изображался взрыв на море. Конечно, я видел много взрывов на море во время войны, когда морские волки показывали свои зубы. Я знал, как эти взрывы беспокоили лидеров Объединенных Наций в те дни, когда немецкое радио выпускало одну специальную передачу за другой, чтобы рассказать миру о замечательных успехах, достигнутых нашими подлодками. Но фотография в газете, лежавшая передо мной в то утро, имела заголовок «Конец подлодки U-977». Из текста выяснялось, что моя прекрасная лодка затонула. Ее расстреляли торпедой по приказу военного министерства США. Я утешал себя только мыслью о том, что она спасла наши жизни и безопасно пронесла через Атлантику, хотя могла бы стать для нас стальным гробом на дне моря. Мы собирались подарить нашу подлодку аргентинскому военно-морскому флоту, но не учли сложности международных соглашений.

Было очевидно, что все, касающееся U-977, вызывало крайний интерес союзников. Действительно, скоро их эксперты оценили, какое значение могли иметь наши технические усовершенствования. Например, Ванневар Буш, ведущий специалист США в возможностях современного оружия, сказал, что, если бы наши подлодки последнего класса появились вовремя, они бы так уравновесили силы, что ход войны стал бы совершенно другим.