Пауль Леверкюн - Германская военная разведка. Шпионаж, диверсии, контрразведка. 1935-1944 Страница 49

В конце сентября 1939 года был подписан советско-германский договор о дружбе, и абверу в итоге было запрещено иметь какие-либо дела с ОУН или поддерживать ее финансовым и каким-то иным образом. В этот момент в игру вступили японцы и спасли ситуацию. Как участники германо-японского антикоминтерновского пакта 1936 года, они были крайне обеспокоены самым последним поворотом в советско-германских отношениях. Японцы имели тесные связи с белой эмиграцией в Германии, которая была очень полезна для них в ведении антикоммунистической пропаганды и которая к тому же переделала виллу на одном из берлинских озер в тайную типографию. Через одного из чиновников в своем посольстве японцы сразу же вошли в контакт с украинцами, работавшими в отделе «Абвер-II», взяли на себя поддержание связи с ОУН и – хотя об этом мало говорится – держали связь с украинцами и присматривали за ними до самого июня 1941 года. Потом, конечно, все опять резко изменилось и немцы вновь были весьма заинтересованы в возобновлении контроля над украинскими контактами, который они до этого позволили себе упустить.

Пока отдел «Абвер-II» в Берлине отвечал за техническую сторону и материальное оснащение всех операций, нацеленных на объекты глубоко в тылу врага, так называемые фронтовые обязанности – то есть обязанности разведки на самом фронте и в ближайших районах поддержки – находились под руководством соответствующей группы армий или самой армии. Для исполнения этих обязанностей абверкоманды (I, II и III) абвера были отданы под начало IС, офицеров Генерального штаба при группе армий или армии в зависимости от обстоятельств, которые отвечали за фронтовую разведку; а когда требовалось, также подобным образом придавались части дивизии «Бранденбург».

Штаб абвера нес персональную ответственность за наличный состав и оснащение этих придаваемых абвер-команд. Такой двойной контроль – когда Берлин отвечал за техническую сторону, а главнокомандующий на месте отдавал тактические приказания – был не очень удачным решением, и возникали бесконечные осложнения, вроде тех, что появлялись из-за двойного контроля над вооруженными формированиями СС и ударными частями службы безопасности, осуществлявшегося, с одной стороны, Гиммлером, а с другой стороны – главнокомандующим, в чьем районе действовали эти части.

Прямая связь с Генеральным штабом поддерживалась штабом абверкоманд «Валли», который находился в Николайкене в Восточной Пруссии в близком местном контакте с «Вольфсшанце» («Волчье логово», ставка Гитлера) и Главным командованием сухопутных войск.

Даже когда война маневров на Восточном фронте выкристаллизовалась в статическое противостояние, бреши и слабо охраняемые участки можно было найти почти в каждом секторе германского и союзнического фронтов, через которые можно было забрасывать агентов; а где это было невозможно либо было желательно вести операции в тыловых районах врага, использовались парашютисты, которые в абвере составляли «Специальное авиакрыло», частично набиравшееся напрямую за счет гражданского населения.

Однако чаще всего в качестве агентов использовали военнопленных. Многие абверкоманды, пользуясь периодами затишья на фронте, организовывали небольшие тренировочные лагеря и склады боеприпасов, где можно было инструктировать и оснащать перед заданиями агентов и диверсантов; и, учитывая огромные расстояния на Восточном фронте, эта децентрализация фронтовой деятельности абвера была очень важной и доказала свою большую ценность.

Повсеместно и единодушно было принято мнение, что при использовании пленных в качестве агентов метод «куй железо, пока горячо» обещал наибольший успех; чем скорее можно было отправить агентов на задание после получения необходимой тренировки и обучения, тем лучше. Если допустить, чтобы прошел долгий период между получением инструкций и началом действий, агенты, как было замечено, часто «скисают» – и тогда они проваливаются. Помимо этого, долгое ожидание за германской линией фронта неизбежно дает им возможность обретения знания немецких методов и персонала и личностей своих коллег-агентов, которые, если они таят замыслы «двойной игры», могут оказаться очень опасными. В любом случае обучение нескольких агентов в одно и то же время всегда таит опасность; но почти все секретные службы виновны в несоблюдении этого принципа, особенно в военное время, частично из-за нехватки персонала, нехватки времени или по другим причинам, порождаемым условиями войны, но также иногда и для того, чтобы уберечься от проблем. Тот же общий принцип применим в отношении «стандартного оснащения» агентов. Вновь и вновь база, где проводилось обучение, распознается по часам, или по фотоаппарату, или по спичкам, выданным из одного «склада снабжения».

То, что эти операции не расширились до уровня диверсий тактического либо стратегического значения или хотя бы создали проблемы значительного масштаба, надо отнести частично на счет профессиональных недостатков в абвере, но главным образом на счет неудачной политики, проводившейся Германией на восточных территориях, и обращения, которое оказывалось национальным меньшинствам в Советском Союзе.

Из многих операций, проведенных военнослужащими «Бранденбурга» во время Русской кампании, следующей небольшой подборки должно быть достаточно.

Во время наступления группы армий «Север» в Латвии летом 1941 года подразделение полка «Бранденбург» захватило мост через Двину и уберегло его от уничтожения. Солдаты, переодетые под раненых русских, въехали на мост с советским арьегардом, а потом внезапной атакой завладели им. Благодаря этой операции продвижение группы армий «Север» на Ригу продолжилось без потери времени – успех, который главнокомандующий фельдмаршал фон Лееб с благодарностью отметил в письме адмиралу Канарису.

Но такие попытки ввести врага в заблуждение не всегда проходили гладко. В одном случае во время наступления на Кавказ было желательно предотвратить разрушение некоей плотины советскими инженерами. Передовой немецкий грузовик уже почти прошел проверку комиссаром, а его пассажиры под видом крайне измученных, отставших солдат из арьергарда вот-вот были готовы взобраться на него, как комиссар вдруг заговорил с «товарищем», сидевшим без дела у обочины дороги. Как назло, это был сержант из Гамбурга, не знавший ни слова по-русски. Лейтенант барон Фолькерзам, командир этого отряда бранденбуржцев, сам прибалт и потомок русского адмирала Фолькерзама, погибшего в бою у Цусимы, мгновенно ощутил опасность и с огромным присутствием духа крикнул комиссару: «Да ты от него толку не добьешься – это армянин!» Тогда комиссар обратился к «армянину» (из Гамбурга!) на языке, который он посчитал его родным. Фолькерзаму не оставалось больше ничего делать, как выхватить свой пистолет-пулемет и с бедра расстрелять комиссара, дав тем самым сигнал к действию. Несмотря на это непредвиденное осложнение, атака закончилась полным успехом.