Людмила Морозова - Знаменитые женщины Московской Руси. XV—XVI века Страница 49

После молитв и многолетия двум великим князьям все стали поздравлять их. В числе первых были княжичи Юрий и Дмитрий Жилка. В конце церемонии митрополит и Иван III произнесли поучения Дмитрию-внуку, в которых главными словами были: «Имей страх Божий в душе, будь послушен государю, люби правду, милость и суд прав, имей попечение от сердца о всем православном христианстве»{512}.

Все завершилось посещением Дмитрием главным кремлевских соборов. Во время выхода из них княжич Юрий осыпал его золотыми и серебряными монетами. После завершения торжества внук отправился сначала к деду, видимо, для выражения благодарности, потом к матери Елене Стефановне. Ей, очевидно, не полагалось присутствовать на венчании в Успенском соборе{513}.

В тексте Чина нет данных о том, что на церемонии присутствовали и княжич Василий с Софьей Палеолог. Но отмечено, что Иван III известил своих племянников, удельных князей Ивана и Федора Борисовичей, о том, что благословил на великое княжение Дмитрия-внука. Сообщения об этом событии были отправлены также в Рязань, Псков, Новгород и в Казань{514}.

После венчания внука на великое княжение Иван III начал активно защищать Стефана Великого от нападок поляков. Весной 1498 г. он направил к нему Федора Аксентьева, который должен был наладить тесные взаимоотношения господаря с крымским ханом Менгли-Гиреем. В итоге хан даже вознамерился заключить договор со Стефаном против польского короля Яна Альбрехта и великого князя Литовского Александра Казимировича{515}.

Исследователи предполагают, что в 1498 г. Иван III уже планировал начать войну со своим зятем Александром Кази-мировичем, поэтому шел на тесное сближение со Стефаном Великим и Менгли-Гиреем, видя в них реальных союзников{516}.

Получалось, что возвышение Дмитрия произошло не потому, что он был выбран великим князем как наиболее достойный наследник, а потому, что это было выгодно ему при подготовке войны с великим князем Литовским. И внук, и Елена Волошанка были лишь пешками в большой игре Ивана III на международной арене. Их собственные достоинства и поступки, очевидно, никакой роли не играли. Ведь какую-либо самостоятельную роль при великокняжеском дворе они не могли играть. Дмитрию было только 15 лет, а Елена находилась на положении вдовы не взошедшего на престол княжича.

Война с Александром Казимировичем нужна была Ивану III для того, чтобы закрепить за собой земли бежавших к московскому двору литовских князей и привлечь на свою сторону православное население Литвы. Ведь своей целью он ставил объединение всех древнерусских земель под властью Москвы{517}.

В числе своих главных союзников великий князь видел крымского хана Менгли-Гирея и Стефана Великого. Но при этом он пытался наладить дружеские отношения и с турецким султаном Баязидом, у которого в то время были добрососедские отношения и с крымским ханом, и с молдавским господарем. Однако осенью 1498 г. в Москве узнали, что Стефан заключил антиосманский союз с Польшей, предав интересы Русского государства{518}.

Это свидетельствовало о том, что для России в борьбе с Литвой молдавский господарь уже не мог считаться надежным помощником. Поэтому в конце года Иван III, видимо, осознал, что напрасно сделал ставку на внука и наложил опалу на сына и супругу. К тому же из Вильно до него доходили вести о том, что его дочь Елена подвергается гонениям за верность православию, но от своей веры не отступает. Получалось, что либо ее супруг Александр Казимирович нарушал договор о браке, либо этот договор был составлен неудачно и оставлял лазейки для склонения Елены к католичеству{519}.

По приказу Ивана III началось расследование этого вопроса. В ходе его, по мнению некоторых исследователей, была выявлена вина лиц, которые вели переговоры с Александром Казимировичем о его браке с московской княжной. Это князья Патрикеевы и С. Ряполовский. Все они были сурово наказаны{520}.

Правда, С.М. Соловьев полагал, что эти князья были противниками Софьи Палеолог и ее сына. Они, по его мнению, поддерживали Дмитрия-внука и Елену Волошанку и за это поплатились{521}. Хотя в источниках никаких данных на этот счет нет, мнение Соловьева поддержали советские исследователи, в частности А.А. Зимин. Он полагал, что Патрикеевы, как и Федор Курицын, входили в группировку Елены Волошанки и ее сына{522}.

Это мнение было подвергнуто критике С.Б. Веселовским, который считал, что именно Софья и Василий были «лидерами аристократических кругов, Елена же с Дмитрием — лидерами дворянства»{523}. В итоге в трудах историков ситуация при дворе Ивана III в конце XV в. представлялась как борьба группировок Софьи и Елены за лидерство. За ней великий князь якобы наблюдал со стороны.

На наш взгляд, главным в это время было активное вступление Ивана III в борьбу с Литвой за «киевское наследие». Поэтому к окружавшим лицам он относился только с точки зрения пользы, которую они могли принести ему в данном деле. Всех вольных или невольных противников он сурово наказывал, помощников — награждал и приближал к себе.

Ухудшение отношений великого князя со Стефаном Великим привели к тому, что уже в марте 1499 г. княжич Василий был окончательно прощен. Он не только получил титул великого князя, как Дмитрий, но и в управление Новгород и Псков{524}.

Однако это еще не означало окончательного падения Дмитрия-внука и Елены Волошанки. Оба наследника находились в это время почти в одинаковом положении. Иван III продолжал готовиться к войне с Литвой и, видимо, не мог окончательно решить, кто станет для него наиболее надежным помощником.

Весной 1500 г. в Москву прибыл молдавский посол Федор Исаев с поручением от Стефана. Он должен был уговорить великого князя помириться с зятем Александром Казимировичем. Было ясно, что молдавский господарь действовал по просьбе великого князя Литовского и в его интересах. Значит, союзником Ивана III он уже не мог быть{525}.

Одновременно от своего посла в Крым И. Мамырева Иван III узнал, что Стефан Великий уговаривал Менгли-Гирея заключить мир с Александром Казимировичем, объясняя это тем, что «князь великий московский нам издалека, а литовский нам ближний сосед»{526}.

Это уже было настоящее предательство интересов России. При этом оно произошло тогда, когда великий князь решил начать активные военные действия против Литвы в защиту обширных земельных владений князей Семена Можайского и Василия Шемячича, перешедших на его службу{527}.