Наталья Горбачева - Наталья Гончарова против Пушкина? Война любви и ревности Страница 5

Это сердце, не находя поддержки у людей, со всем пылом обратилось к Богу. Долгие часы проводила Наталья Ивановна в своей домашней молельне. В доме у нее жили монахини и странницы. Подобное покровительство всегда считалось на Руси признаком жизни благочестивой. Богомольцы и скитальцы хранили в своей памяти множество повестей о житиях святых и святых местах, о чудесных событиях… Подобные рассказы с детства слышали дети Гончаровы, ими образовывались их сердца. Постоянный молитвенный подвиг матери не пропал даром. Это был пример живой веры, которая передалась детям, в особенности Наташе. Об этом мало и неохотно говорится в силу давнего предубеждения, с одной стороны, а с другой – из-за непонимания многими той главенствующей роли, которую имеет вера в жизни религиозного человека. Пушкин несомненно ценил искреннюю религиозность своей «женки», иначе не написал бы таких проникновенных слов: «…благодарю тебя за то, что ты Богу молишься на коленях среди комнаты. Я мало Богу молюсь и надеюсь, что твоя чистая молитва лучше моих, как для меня, так и для тебя» (из письма от 3 августа 1834 года).

Биографы Пушкина прилепили к Наталье Ивановне ярлыки: ханжа, религиозная фанатичка, которая искала «забвения в религии»; по их мнению, слишком надеялась она на Бога, а не на человеков… Но ведь это евангельское установление… Вот что писал Николай Афанасьевич Гончаров своей дочери Екатерине после разыгравшейся трагедии – дуэли Пушкина: «Гнев Божий на наш род. Со всех сторон летят на нас бедствия и напасть на нашу семью. Горя – моря!» Наталья Ивановна предчувствовала эти «моря горя» гораздо раньше и много молилась, отвращая Божий гнев. Ежегодно будущая теща Пушкина ходила пешком на богомолье в Иосифо-Волоколамский монастырь, где проводила до двух недель; сюда делала богатые вклады, в нем же умерла во время последнего своего паломничества, там и похоронена.

Принципы воспитания детей Натальи Ивановны выражены в «Правилах жизни», которые были найдены в записной книжке молодых девиц Гончаровых:

«Никогда не иметь тайны от той, кого Господь дал тебе вместо матери и друга теперь, а со временем, если будет муж, то от него. Никогда никому не отказывать в просьбе, если только она не противна твоему понятию о долге.

Старайся никогда не рассказывать ни про кого ничего дурного, исключая того, кто должен это знать.

Не осуждай никогда никого ни голословно, ни мысленно, а старайся найти, если не оправдание, то его хорошие стороны, могущие возбудить жалость».

Внушенные с раннего детства, подобные правила охранили нравственность детей Гончаровых незамутненной и чистой.

Живое благочестие и прекрасное образование необыкновенно гармонично сочетались у младшей дочери Натальи Ивановны и Афанасия Николаевича – Натали Гончаровой.

«Наташа была действительно прекрасна, и я всегда восхищалась ею. Воспитание в деревне на чистом воздухе оставило ей в наследство цветущее здоровье. Сильная, ловкая, она была необыкновенно пропорционально сложена, отчего и каждое движение ее было преисполнено грации. Глаза добрые, веселые, с подзадоривающим огоньком из-под длинных бархатных ресниц. Но покров стыдливой скромности всегда вовремя останавливал слишком резкие порывы. Но главную прелесть Натали составляли отсутствие всякого жеманства и естественность. Большинство считало ее кокеткой, но обвинение это несправедливо.

Необыкновенно выразительные глаза, очаровательная улыбка и притягивающая простота в обращении, помимо ее воли, покоряли ей всех.

– Федька, принеси самовар, – скажет она и так посмотрит, что Федька улыбнется во весь рот, точно рублем его подарили, и опрометью кинется исполнять приказание.

– Мерси, мсье, – произнесет она, благодаря кавалера за какую-нибудь услугу, и скажет это совершенно просто, но так мило и с такой очаровательной улыбкой и таким взглядом, что бедный кавалер всю ночь не спит, думает и ищет случая еще раз услыхать это «мерси, мсье». И таких воздыхателей было у Наташи тьма.

Не ее вина, что все в ней было так удивительно хорошо. Но для меня так и осталось загадкой, откуда обрела Наталья Николаевна такт и умение держать себя? Все в ней самой и манера держать себя было проникнуто глубокой порядочностью. Все было «comme il faut» (безупречно) – без всякой фальши. И это тем более удивительно, что того же нельзя было сказать о ее родственниках. Сестры были красивы, но изысканного изящества Наташи напрасно было бы искать в них. Отец слабохарактерный, а под конец и не в своем уме, никакого значения в семье не имел. Мать далеко не отличалась хорошим тоном и была частенько пренеприятна. Впрочем, винить ее за это не приходится. Гончаровы были полуразорены, и все заботы по содержанию семьи и спасению остатков состояния падали на нее. Дед Афанасий Николаевич, известный мот, и в старости не отрешался от своих замашек и только осложнял запутанные дела. Поэтому Наташа Гончарова явилась в этой семье удивительным самородком». Такой помнила ее Надежда Михайловна Еропкина, близкая знакомая семьи Гончаровых.

В архивах Гончаровых найдены толстые подшивки ученических тетрадей по многим предметам. Перелистывая их, можно убедиться, что дети Гончаровы подробно изучали историю (русскую и всеобщую), географию, русский язык и литературу, мифологию. У Гончаровых был фактически свой домашний лицей, в который приглашались лучшие учителя. Удивления достойны познания десятилетней Наташи в области географии. Она, например, подробно описывает Китай, перечисляя все его провинции, повествуя о государственном устройстве. В ее тетрадях (1820–1829 гг.) – старинные пословицы, высказывания философов XVIII века, собственные замечания по тому или иному поводу, написанные в основном по-французски. Целая тетрадка, но уже по-русски, посвящена правилам стихосложения с примерами из Княжнина, Хераскова, Сумарокова. В детском альбоме Ивана Гончарова есть стихотворение на французском, написанное рукой Наташи. Перевод дословно звучит так:

Пройди без невзгод свой жизненный путь,Пусть дружество украсит дни твои,И помни о чистосердечной привязанности,Что я всегда питала к тебе.

На память от искренне тебе преданной сестры Натали Гончаровой

В 1822 году Натали Гончаровой было всего десять лет, но кажется, что это посвящение брату написала взрослая девушка – так не по-детски проникновенны слова и сильны чувства. В своей детской тетрадке она записала: «Ежели под щастием будем разуметь такое состояние души, в которой бы она могла наслаждаться в сей жизни новыми удовольствиями, то оно невозможно по образованию души нашей и по множеству неприятностей, с которыми часто невольным образом встречаемся в юдоле печалей». С самой ранней юности Наташа глубоко прочувствовала, что с помощью Божией можно перенести любые трудности и страдания, в чем убедиться было немало случаев: вся история ее рода свидетельствовала о том.

С чуткой, мужественной и верующей душой, которую так полюбил Пушкин, явилась Натали Гончарова миру.

Глава вторая. Поэт и красавица

«Я совсем огончарован…»

Зимой, в самом конце 1828 года на балу у знаменитого своими детскими утренниками танцмейстера Йогеля Пушкин увидел Натали… «Ей только минуло шестнадцать лет, когда они впервые встретились на бале в Москве. В белом воздушном платье с золотым обручем на голове, она в этот знаменательный вечер поражала всех своей классической царственной красотой. Александр Сергеевич не мог оторвать от нее глаз, испытав на себе натиск чувств, окрещенный французами coup de foudre (буквально: «удар грома»). Слава его уже тогда прогремела на всю Россию. Он всюду являлся желанным гостем; толпы ценителей и восторженных поклонниц окружали его, ловя всякое слово, драгоценно сохраняя его в памяти. Наталья Николаевна была скромна до болезненности; при первом знакомстве их его знаменитость, властность, присущие гению, – не то что сконфузили, а как-то придавили ее. Она стыдливо отвечала на восторженные фразы, но эта врожденная скромность, столь редкая спутница торжествующей красоты, только возвысила ее в глазах влюбленного поэта.

Вскоре после первого знакомства вспыхнувшая любовь излилась в известном стихотворении, оканчивающемся шутливым признанием:

Я влюблен, я очарован,Я совсем огончарован!

Более подробных сведений, чем воспоминания А.П. Араповой, о зарождении любви Пушкина к будущей жене мы не знаем. Брат Натали – Сергей только уточняет: «Пушкин, влюбившись в Гончарову, просил Американца графа Толстого, старинного знакомого Гончаровых, чтоб он к ним съездил и испросил позволения привезти Пушкина. На первых порах Пушкин был застенчив, тем более, что вся семья обращала на него большое внимание… Пушкину позволили ездить, он беспрестанно бывал. А.П. Малиновская (супруга известного археолога) по его просьбе уговаривала в его пользу, но с Натальей Ивановной (матерью) у них бывали частые размолвки, потому что Пушкину случалось проговариваться о проявлениях благочестия и об императоре Александре Павловиче, а у Натальи Ивановны была особая молельня со множеством образов, и про покойного государя она выражалась не иначе, как с благоговением. Пушкину напрямик не отказали, но отозвались, что надо подождать и посмотреть, что дочь еще слишком молода и пр.».