Альманах - Алтарь Отечества. Альманах. Том 3 Страница 5

Фрагменты рукописи Я.М.Вьюгина предоставила мне его дочь – Нина Зимина-Вьюгина.

Она рассказала, как отец работал над рукописью, как в течение 15 лет приглашал друзей-фронтовиков, уточнял детали фронтовой жизни, чтобы не отступить от правды, или просил родственников тех, кто не дошёл до Победы, прислать фотографии и документы.

Нина Яковлевна научилась работать на компьютере, сама сверстала «макет» будущей книги. Это далеко не повесть. Это РОМАН. Более 400-х страниц! Уже несколько лет дочь, дав слово отцу издать книгу, не может найти спонсора, который бы помог выходу в свет уникальных свидетельств гибельных лет нашей истории.

У автора книги «В памяти живых» был явный дар хорошего писателя. Такой материал не грех и экранизировать: правдиво и точно описана борьба за жизнь нашего народа на протяжении всего периода Блокадного Ленинграда, за живучесть военных самолётов. Немыслимо сегодня в это поверить: взрываются в небе, падают современные самолёты – чудо техники, а тогда за Победу воевали – на фанерных! Ремонтировали на ходу, по ночам, под взрывами бомб. Подбитые в воздухе, падая, направляли свой самолёт на врага, тараня его. Хороня друзей, безусых, неоперившихся Героев!

Яков Михайлович Вьюгин так спешил завершить свой труд, чтобы при жизни почувствовать запах типографской краски, подержать в руках изданную книгу… Увы, не успел… Жаль!

М. Веселовская-Томаш

Июнь – распластанная птица

Июнь – распластанная птица,Войной израненное детство:В нём нет глотка воды напиться,А с жизнью – смерть есть по соседству…

…Мне часто снится та война,Тот окровавленный рассвет.Была ли в том моя вина,Что почернел июнь от бед?..

Тревожен сон мой: кончен бой,Друзья убитые лежат.А я хочу… я рвусь домой,Седой молоденький солдат.

На миг повисла тишина…Вдруг слышу, как гармонь поёт…Вот вырвал друг мой из огняМальца и на руках несёт.

А рядом – мамочка лежит:Её Ванюшку спас солдат —Не шевелясь, как будто спит.Блуждает в волосах закат.

Я вновь в атаке, снова бой,Несётся мой подбитый танк…Я в самолёте над Москвой,Иду без страха на таран!

Тревожен сон фронтовика,И память душу теребит.Нет-нет и вздрогнет вдруг рука:«Враг шевельнулся – недобит!?»…

И столько зим, и столько летЯ бью фашистов по ночам!Я не даю взорвать рассвет,За жизнь детей – свою отдам.

9 марта 2012 Мария Веселовская-Томаш

Михалёв Владимир Александрович

Владимир Александрович Михалев

Герой Советского Союза.

Майор Владимир Александрович Михалёв

В свободное от полётов время парторг 12-й КОИАЭ Федот Гаврилович ДЪЯЧЕНКО собрал всех на политинформацию. На этот раз он говорил о подвиге лётчика Михалёва. В 12-й КОИАЭ его все знали, он прибыл из училища и служил длительное время в подчинении А.А. ДЕНИСОВА, затем его перевели в 71-й авиаполк.

Началась война. В задачу 71-го авиаполка входила охрана железнодорожного моста через реку Нарву. Этот мост связывал сообщение Ленинграда с Таллинном. Налёт фашисты производили группами и в одиночку. Это повторялось несколько раз в день.

Восемнадцатого июля 1941 года В.А.Михалёв вылетал на боевое задание восемь раз. Почувствовав усталость, он вылез из кабины самолёта, отошёл в сторону, опустился на траву и закрыл глаза.

– Полежать бы хоть с полчасика, – подумал он.

Оружейники не успели пополнить запас патронов, как объявили вылет. Вражеский бомбардировщик «Хе-125» летел к мосту с полным боезапасом. Послать было некого, все самолёты находились в воздухе.

Михалев спросонья услышал хлопок ракеты, быстро вскочил на ноги, надел на ходу парашют и взлетел. Фашисту осталось лететь до моста несколько секунд, бандит уже держал руку на пульте сбрасывания бомб, как увидел сзади себя приближающуюся краснозвёздную «Чайку». Михалёв настиг врага, а поразить нечем.

– Таранить и немедленно! – Мгновенно возникла мысль.

Подлетая сверху, он придавил собой хвост врага, где сидели стрелки, и воздушным винтом начал рубить всё хвостовое оперение. Фашист потерял устойчивость, свалился в штопор и не вышел из него, подорвался на собственных бомбах.

Сделав своё дело, «Чайка» затряслась, накренилась влево, но отличная тренировка и мужество Владимира привели её в горизонтальный полёт. Долетел до своего аэродрома. Посадка. Нормально. Заруливание на стоянку. Подбежавшие техники увидели погнутые лопасти винта, верхнее крыло изуродовано, элероны не работают.

Тринадцатого августа 1941 года Указом Президиума Верховного совета СССР Владимиру Александровичу Михалёву было присвоено звание Героя Советского Союза.

Уходя с политинформации, каждый тихо сказал:

– Честь и слава тебе, наш дорогой Володя Михалёв!

Самолёт будет летать

К середине сентября 1941 года бои на о. Эзель достигли наивысшего накала. Фашисты выполняли приказ фюрера захватить остров Эзель и уничтожить там авиацию, летающую на Берлин, она не давала немцам по ночам спать.

Советские патриоты стремились удержать остров всеми силами, держать неприступными морские пути в Финский залив, не дать на растерзание любимый город Ленинград. Пропустить караван судов с озверелыми фашистами – значит быть недостойными жизни на этой прекрасной земле. А силы иссякали. Трудяги «Чайки», изношенные и израненные, едва поднимались в воздух. Красные лётчики, верные сыны Родины, на залатанных от пуль и снарядов крылышках смело вступали в бой с первоклассными «Ме-109» и бой выигрывали! Если бы их, фашистов, посадить на такие израненные пчёлки, они бы выли от страха, как бешеные шакалы.

Лётчик Пётр Кравченко прилетел с боевого задания не только усталым, но и больным. Цилиндры моторов были изношены сверх всякого предела. Угарный газ от сгораемого масла попадал в кабину и отравлял воздух. Дальше выпускать такой самолёт стало невозможным. Кому скажешь, кому пожалуешься? Критическая военная обстановка. Авиатехнику Буранову Егору надо было найти выход. Запасных моторов нет. Нет, и не предвидится. Подошла трудовая ночь: самолёты чинили только по ночам. Все техники копошились с миниатюрными переносками около своих самолётов, а Егор ходил, как неприкаянный. Всё сделано, – а самолёт летать не может. Всю ночь не спал от дум, даже не мог забыться. Наступил рассвет, лежать не было сил, пошёл бродить по окраине аэродрома. Увидел разбитую «Чайку». Её, сбитую в боях, оставили в покое. Она уткнулась носом в землю, рули и элероны беспомощно болтались на ветру, издавая скрип, похожий на раздирающий душу стон.

– Здорово тебя потрепали, беднягу, – сказал Егор.

Он вынул из кармана плоскогубцы и отвёртку, открыл капоты. Цилиндры двигателя были со свежей краской, значит, мотор работал не много. Нижние цилиндры были изуродованы от удара, налипла грязь. Егор пошёл к своим собратьям, авиатехникам Борису БЕЗРУКОВУ и Григорию ЗАПЕВАЛОВУ. Их самолёты вместе с командирами экипажей не вернулись с поля боя. Поделился впечатлениями о виденном самолёте.

– Мотор почти новый, – сказал он, – только изуродованный при падении.

Пошли все, посмотрим!

Оттянули самолёт назад, поставили на колёса. Липкая грязь падала комьями. Их волновал вопрос: не побита ли кулачковая шайба, не нарушены ли шатуны? Отделили мотор от самолёта, подвели подъёмный кран, поставили мотор на автомашину и привезли к стоянке самолёта Егора. Сняли нижние цилиндры. Шатуны оказались целыми. Поставили нижние цилиндры от старого мотора.

А в это время налетели восемнадцать фашистских «Ю-88». Пришлось срочно укрыться в щели. Один фашист заметил самолёт Егора, начал заходить для штурмовки. За ним следили друзья Егора, труженики, затаив дыхание. Вот уже видна на киле свастика, кресты на плоскостях. Фашист идёт точно на цель.

– Сейчас будет крышка моему трудяге, – сказал Егор.

Но фашист, не долетев до самолёта, вдруг резко взмыл вверх.

– Что случилось, почему он не стрелял? – Спросил Борис.

– Дерево помешало снизиться, – сказал Григорий, – побоялся в него врезаться.

Только улетели варвары, ребята снова принялись за дело. Григорий пошёл в баталерку[2] за шплинтами и нужными трубками. Не успел вернуться, как снова появились «юнкерса». Эти были ещё наглее, уничтожали всё, что только попадалось им на глаза. Григория они прихватили на пол пути. Хорошо, что близко оказался глинобитный сарай. Григорий забежал за противоположную сторону укрыться от наседавшего самолёта. Фашист развернулся в его сторону, Григорий перебежал на другую сторону – фашист тоже ринулся в ту сторону. Так он заходил на «цель» несколько раз, потом ему, наверно, надоело.