Альманах - Алтарь Отечества. Альманах. Том I Страница 5

Его однофамилец, Анатолий Иванович БУДЯКОВ, после войны восстанавливал Курск, построил себе дом на окраине города, церковь построил. Был прекрасным плотником. Имел столярную мастерскую, парники. На его доме прибита табличка: «Образцовый дом».

А был ещё у меня друг Пётр Петрович РЫБАЛКИН – Петька-чудак его звали – сирота, пас скот и выучился играть на мандолине, балалайке, гитаре… На всех инструментах играл!

В войну его взяли в Московский духовой оркестр при Доме Советской Армии. После войны не нашёл я его…

– Да-а-а, повоевал я, навоевался досыта…

После ранения меня направили поднимать разрушенный Смоленск, Ржев, Нелидово. Война шла к концу, и мы поднимали сожжённые, разрушенные сёла. Всех, кто мог пахать, позвали на трудовой фронт. Брёвна для строительства домов возили. Там и встретил День Победы. Лет на десять задержались там с женой: обрабатывали огород, плели лапти…

Сегодня я, вот, с Вами – пою да стихи читаю, с подругой-балалайкой не расстаюсь. Да я с ней всю войну не расставался. Веселил однополчан. Музыка обладает магическим свойством: уводит человека в мир грёз, прогоняет страх и дарит надежду. Музыка – это святое! Ах, сколько родилось в войну прекрасных стихов, песен! Они самые лучшие из всех песен! Как они учат нас любить свою землю!..

Тут Иван Иванович спохватился – не всё рассказал:

– Знаете, не смотря на то, что мы, деревенские, пасли скот, пахали землю, сеяли хлеб, а ведь в каждую свободную минуту, особенно, в дождливую пору, брали только что вышедшую в свет – в 1937 или 1938 году – книгу Николая Островского «Как закалялась сталь», и читали её. Повсюду с собой таскали и перечитывали: она нас воспитывала.

Или, например, «Чапаев» Фурманова в переполненных вагонах поезда, мчавшего нас на фронт, читал кто-то, а все солдаты слушали.

Эти книги учили нас и закаляли! Учили мужеству, стойкости, терпению и любви к Родине.

Иван Иванович Бабаков до сих пор увлекается поэзией, прекрасно декламирует стихи. В военные годы писал заметки с фронта и рассказы.

Иван Бабаков. 2004 год. Весенний бал параартийцев. Перед концертом.

Сирота

Рассказ-быль

В июле сорок первого у Лены Душиной было двое детей. Меньшего МИШУ, фрицы увезли в Гамбург, а Петя ДУШИН остался в деревне под Курском.

Лена была большая мастерица, труженица, вела хозяйство, шила, вязала, тяпала свеклу в колхозе.

Рослая, статная, с косой чёрных волос, она походила на бабушку поэта Лермонтова, знакомая нам всем по книжному портрету.

Но дать пожить Лене до взросления своих детей судьба не удосужилась.

Муж Степан ДУШИН, серьёзный, или скорее, слишком гордый, уйдя в армию служить, в деревню боле не вернулся. Лена ездила к мужу в Кострому, звала его домой, к детям. Но он был почему-то зол, сердит. Торопился проводить жену и у моста толкнул Лену на перила. Она оступилась, упала и ушибла голову.

Петина мать не долго страдала: она умерла накануне фашистского нашествия. Ей было всего тридцать четыре года.

Степан, к тому времени уже средний командир, в зелёной фуражке, в сапогах, приехал в деревню на могилу жены: чувство вины не покидало его или совесть замучила?.. Или «нашёл» расплату за свой проступок?

Откуда ни возьмись немцы явились. Степана пленили. Правда, что потом с ним стало, никто не знал. Немцы «спрятали концы в воду». Возможно, как и сына Мишу, в Германию угнали…

Других пленных, военных и штатских, кто попадал под руку, гнали в сооружённый лагерь у рощи, недалеко от станции «Пены».

Дощатый барак был отгорожен редким забором, сверху и снизу шла проволочная колючка. Петька не раз подходил к забору и сквозь щели высматривал пленников: нет ли тут отца? Они в грязной, потёртой одежде, обросшие, худые, уставшие, с ранами на лице, голове, руках с трудом передвигались по бараку. Как ни всматривался Петька, но никто не был похож на отца. Петя рыдал до икоты. Как жить: ни отца, ни матери?

Как-то пленников вели на станцию грузить вагоны с ящиками, которые подвозили машины.

Вдруг появился немец: одет он был в серый мундир с иголочки, на груди красовался крест. И этот щеголь заподозрил Петю в связи с партизанами и затащил его в зал станции!

Вызвали переводчика, который, расспросив мальчика, сказал, что Петя ищет отца Степана. Покрутили Петю туда-сюда, осмотрели, проверили узелок со снедью, карманы сюртука и вытолкали взашей. Падая, Петя расшиб нос, рукавом стёр кровь и, ругая фашистов: «Гады, гады!». – Пошёл к роще, к селу. В селе из жителей осталась пара-тройка немощных стариков.

Была осень, в лесу холодно.

Петин башмак продырявился – «каши просил», сюртук плохо согревал тело. Петька замёрз. И хотелось пить.

В конце леса у оврага усатый пастух в старом плаще, который спасал старика от ветра с дождём, пас овец.

– Что расквасился? Где был? – Остановил он Петю.

– Отца искал на станции. Вот, фашист долбанул в спину, – я упал и нос расшиб.

Пастух выпрямился и посуровел.

– Вот, гады! Детям не дают житья, что делать?.. А давай фашистам, Петя, отомстим! Вот эту «баночку» положить бы под колёса вагона, на рельсу, – мечтательно произнёс дед…

Он вынул из сумки банку, завёрнутую в тряпицу, и показал Пете её изгибом книзу. Это было самодельное взрывное устройство, напоминавшее мину.

– Меня эти изверги заметят днём, – как бы сокрушаясь, промолвил пастух, – а ты можешь прошмыгнуть!

Вытирая рукавом слезу с лица, Петя согласился отомстить гадам.

– Только ты жди меня у леса! – Строго наказал старик пацану.

Они пошли к станции.

Как было велено, малец положил «банку» на рельсу изгибом книзу. И только отошёл на двадцать-тридцать метров, как раздался гудок паровоза: стучали буфера. В это самое мгновение произошёл взрыв: угол вагона отломило, задымился мазут в буксах, поезд застопорился.

Фашисты забегали, залаяли собаки, и, не найдя партизан настоящих, схватили Петю, оторвали у сюртука полу, сорвали картуз и затащили вновь в зал станции.

– Партизан? Кто послал? Чей ты? – Орал на него пожилой немец в мундире, держа в руках плеть.

– Я Душин, я Петя Душин, ищу отца, он в лагере, еду нёс ему. – Он показал узелок.

Его били ремнями, засовывали пальцы правой руки в дверь и зажимали до крови. Мальчик дико кричал от боли, судорожно подпрыгивая то на одной, то на другой ноге, ударяясь головой и спиной о дверной косяк, всё время повторял:

– Ищу отца! Я ищу отца!

Почти потерявшего сознание, его уже вечером оттащили в кювет, к зарослям, где он провалялся до утра. Утром там парнишку нашёл пастух, отвёл в Пенскую больницу. Пете обработали раны, забинтовали руку, и дед привёл мальца к себе домой. Только и сказал страдальцу:

Будешь пасти телёнка на лугу и пригрозил:

– Только никуда от избы! Вместе будем ждать своих.

– А скоро будут свои? – Спросил Петя.

– Скоро, будем ждать.

Дед НИКИТА предугадал приход нашей армии: фашистов с Курской земли изгнали в 1943 году. Советская Армия, развивая наступление, разгромила фашистов на «Курской дуге» и погнала катов за Днепр. Проходила Армия через станцию «Пены». Солдат радостно привечали в каждой избе все, кто остался жив.

Петю-сироту командир части, полковник КУЛИКОВ Ф. П., пристроил на кухню к повару НАЗАРОВУ. Однажды, проезжая на подводе с солдатом вдоль леса, Петя заметил в овраге группу фрицев.

Фашисты даже не подозревали, что Петька о них уже доложил высшему военному начальству. Гадов пленили: наконец, Петька отомстил за себя и других. Его наградили биноклем за бдительность.

– Наблюдай округу! – Воодушевлял его командир. – У тебя глаз острый!

Вскоре наступил 1944 год. Артиллерийская часть Куликова с боями двинулась на Ленинград.

Петя по всему пути продвижения видел развалины домов, пепелища от пожаров, трупы людей, погибших от бомбардировки и голода.

Довелось ему видеть и главарей фашистского гестапо, ответственных за злодеяния в Ленинграде.

Их, около сорока палачей, привезли на грузовых машинах и всех рядком повесили на построенных в центре уже освобождённого Ленинграда на перекладинах. Повешенные больше недели качались на морозе.

В начале сорок пятого, незадолго до Победы, сироту увёз на Южный Урал весь израненный офицер, подружившийся с Петькой в походах.

На Урале Петя, подросший – на верхней губе появился еле заметный тёмный пушок, окончил сельхоз-училище, женился. Потом построил себе добротный домик, завёл хозяйство, вырастил двоих детей в целинном зерносовхозе «Ленинградский».

Там и по сей день уже его дети пашут землю, сеют, выращивая новый сорт уральской зимостойкой пшеницы «Остая 4145».

Внуки работают на зерноэлеваторе «Троицкий», построенном с большим размахом в 1987 году комсомольцами Урала.

Павел Захарович Бондарь