Ник Вуйчич - Будь сильным. Ты можешь преодолеть насилие (и все, что мешает тебе жить) Страница 5

Но никогда не следует во имя приспособления делать того, что противоречит вашему собственному убеждению. Не нужно притворяться другим человеком. У вас есть свое место на этой земле.

Попробуйте жить по-другому. Будьте в ладу с самим собой, и тогда другие тоже будут в ладу с вами. Постройте такую радостную жизнь, чтобы другим захотелось разделить ваше счастье.

Наши маски

Какое-то время я вел глупую игру и пытался вести себя, как «клевые парни». Я не понимал, почему брань считается клевой, но быстро усвоил эту привычку. У нас был собственный язык, и мы чувствовали себя независимыми и взрослыми.

Но я испытывал и чувство вины, потому что, бранясь, нарушал нормы, установленные родителями. У меня не было оснований противоречить родителям. Они любили меня и желали мне только самого хорошего – я всегда это знал.

Возможно, я подсознательно отстаивал свою независимость от них. Такие маленькие бунты – часть взросления, хотя и не самая приятная для родителей.

В детстве нам диктуют, что, как и когда делать. А переходный возраст – это период утверждения самостоятельности. Подростки всегда бунтуют. Проблема в том, что мы еще недостаточно независимы. Мы все еще живем в семье. Родители оплачивают нашу еду, одежду и кров, поэтому считают, что мы должны жить по их правилам.

Это извечная борьба, но если сохранить перспективу и попытаться понять друг друга, а не идти на поводу у эмоций, то эта война не превратится в ядерную. Мне повезло: мои родители всегда действовали во имя наших интересов – даже в моменты разногласий. Они стремились меня защитить. И я не могу винить их в этом, хотя самому мне хотелось идти на риск.

Начав ругаться, чтобы походить на своих друзей, я испытывал дискомфорт. Я знал, что это не я. Половину времени я спрашивал себя: «Зачем ты это говоришь? Что с тобой не так?» Но в другое время моя темная сторона твердила: «Я просто хочу быть клевым, как все остальные. Это всего лишь игра. Я играю роль, чтобы приспособиться».

Я придавал позитивный смысл своим негативным поступкам. Я создавал фальшивое лицо – маску. Я игнорировал голос Хорошего Ника, который твердил, что я изменяю себе. Я не слушал этот голос, потому что хотел избавиться от преследования и перестать чувствовать себя инвалидом, а не нормальным парнем.

Курение и зеркала

Чем дольше притворяешься другим человеком, тем труднее вернуться к своему истинному «я». Изменив себе, я породил массу проблем в личных отношениях, учебе и самооценке.

Чем дольше притворяешься другим человеком, тем труднее вернуться к своему истинному «я».

Мне пришлось отвечать на очень тяжелые вопросы. Как быть честным с собой, если я вру всем? Через какое-то время мне расхотелось притворяться. Я заглянул в себя и спросил: «Как далеко я готов зайти? Как долго смогу вести себя подобным образом? Что думают о моем поведении родители? Кому я хочу понравиться – тем, кто меня любит, или тем, кто хочет лишь манипулировать мной в собственных интересах?»

Ругаясь, я изменял себе. В душе я оставался добрым христианином, но мои поступки противоречили этому образу. А люди судили обо мне не по тому, что жило в моем сердце, а по моему поведению.

Христос любит нас всех

Какое-то время мои поступки противоречили моей вере – и моим убеждениям. Брань была не единственным моим притворством. В тот момент я отвернулся от своих братьев по вере. Верующие христиане в нашей школе молились по пятницам. В этих молитвах принимали участие немногие, и этих детей всегда дразнили и преследовали. Их всячески обзывали и унижали.

Я считал их хорошими, истинно верующими ребятами, но не спешил присоединиться к их пятничной молитве. Когда меня спрашивали, почему я не хожу на молитву, я отвечал, что предпочитаю проводить время с нерелигиозными друзьями. Мне было неприятно говорить так, и я долго переживал. И неудивительно – ведь я изменил моим ценностям, убеждениям и собственному «я». Я хотел приспособиться, и мне было некомфортно вести себя по-христиански. Я не хотел, чтобы меня дразнили еще и за это. Я боялся, что неверующие дети тогда вообще не захотят со мной общаться.

Какое-то время можно изменять себе, но притворяться долго не получится. Рано или поздно жизнь во лжи станет для вас мучительной. Такова цена. И мне пришлось ее заплатить, когда я случайно выругался дома.

С моих уст слетело бранное слово, а рядом оказалась мама.

– Что ты сказал, Ник?!

– Упс! Прости, мама. Сам не знаю, что на меня нашло.

Брань была настолько не характерна для меня, что, думаю, мама просто не знала, что со мной делать. Она была поражена. Она взяла с меня обещание больше так не поступать и оставила в покое. Но этот случай заставил меня снова почувствовать, что я изменяю собственной вере.

Проделки языка

Я считал себя добрым христианином, посвятившим жизнь Христу. Но мой мозг управлял моей речью совершенно самостоятельно.

Я пытался избавиться от бранных слов, но они то и дело слетали с языка. Дома я пытался контролировать себя, но в школе, в окружении подростков, которые ругались направо и налево, мне приходилось нелегко. Избавиться от дурной привычки было тяжело. Мои друзья Скотт и Риз заметили произошедшую со мной перемену и спросили меня об этом.

– Я больше не хочу браниться, – сказал я.

– Почему? Что в этом плохого?

– Я хочу жить христианской жизнью. Брань неугодна Богу, – объяснил я. – Бог не одобряет брани.

Скотт и Риз были настоящими друзьями. Возможно, они не поняли меня или не согласились, но тут же решили мне помочь.

– Я придумал! – воскликнул Скотт. – Вместо бранного слова можешь говорить «блин»!

Идея поначалу показалась странной, но исследования показывают, что произнесение сходных по звучанию слов запускает в мозгу химический процесс, который дает человеку эмоциональную и физическую разрядку. Поэтому я воспользовался советом Скотта и стал использовать слово-замену.

Мне это не помогло. Мне приходилось вспоминать про изделие из теста, и все слишком затягивалось. Пока я соображал, что нужно сказать, время было упущено. С другими заменами тоже ничего не вышло, но я все же решил избавиться от дурной привычки.

Процесс этот оказался тяжелее, чем я предполагал. Брань вошла у меня в привычку. Я то и дело оговаривался. Но постепенно я научился держать себя в руках. К шестнадцати годам я не ругался уже одиннадцать месяцев и три недели. Да, я действительно считал дни. Мне страшно хотелось избавиться от Плохого Ника, но в тяжелые дни мне приходилось нелегко.