Екатерина Мишаненкова - Грейс Келли. Принцесса Монако Страница 5

Джек Келли так и не забыл пережитого унижения, когда ему было отказано в участии в Королевской регате. И даже то, что ему удалось победить британского чемпиона на Олимпиаде, он считал недостаточным. «Бриллиантовые весла» так и остались для него несбыточной мечтой. Хотя… почему несбыточной? Еще можно сделать так, чтобы на них написали фамилию Келли, ведь у него есть сын, который вполне способен стать чемпионом!

Именно это Джек и внушал своему единственному сыну с самого детства. Келл рос с убеждением, что победа в Королевской регате — это его священная миссия, только осуществив, ее он станет достойным своего великого отца. Он тренировался чуть ли не с младенчества — сначала был у отца пассажиром, потом рулевым, потом греб с ним в паре и наконец перешел к одиночной гребле.

К счастью или несчастью, трудно сказать, но у Келла были все данные для того, чтобы стать гребцом — он был крепким, сильным и достаточно спокойным, чтобы раз за разом проходить одну и ту же монотонную дистанцию. Друзья и родственники вспоминали, что он целыми днями пропадал на реке, а когда погода была неподходящей, то продолжал тренировки дома, в своей комнате, где был установлен гребной станок. Он даже бросил футбол, который очень любил, потому что отец решил, что на поле он может получить травму, которая помешает его карьере гребца.

В те времена еще не было модных ныне психологических теорий, но многим друзьям и родственникам Джека Келли даже с точки зрения простого здравого смысла казалось, что он несколько перегибает в стремлении сделать из сына второго себя. Некоторые даже пытались сказать ему это, но все было бесполезно — он привык всегда добиваться своей цели и не обращать внимания на препятствия. И он добился — Келл дважды выиграл «Бриллиантовые весла»: в 1947 и 1949 годах.

А получил ли он то, что хотел — любовь и признание отца? В какой-то степени, вероятно, да, ведь Джек Келли был на самом деле счастлив, что сын осуществил его мечту. Вот только когда у Келла родилась дочь, отец (видимо, из самых лучших побуждений, желая утешить его, ведь он хотел сына) сказал: «Не бери в голову, сынок. Моей главной радостью в жизни всегда была Пегги».

Можно только догадываться, как себя в тот момент чувствовал Келл, всю жизнь положивший на алтарь отцовских амбиций и мечтаний.

Ну а что же сама любимица Джека Келли, его Пегги? Пожалуй, из всех детей именно она была на него больше всего похожа, не зря он так ее обожал. Она росла высокой, сильной, ловкой и очень спортивной. Со временем она стала прекрасной пловчихой. В отличие от брата и сестер, она почти ничего не унаследовала от матери ни в плане внешности, ни в плане характера и не поддалась ее немецкому воспитанию.

К тому же с ней у Джека Келли было связано одно из самых сентиментальных воспоминаний — как он с шестимесячной дочкой на руках гордо переступает порог своего нового большого дома. Тогда в его душе смешались гордость бизнесмена, которому удалось многого добиться, и отца, который сумел обеспечить своему ребенку достойную жизнь. Он очень часто вспоминал этот эпизод и каждый раз с нежностью смотрел на свою Пегги, которая подарила ему один из самых приятных моментов в его жизни.

Пегги была такой же, как ее отец: деловой, проницательной ив то же время острой на язык, бесшабашной и сумасбродной. Она считала себя настоящей ирландкой, поэтому правила для нее были не писаны. Но в то же время она была настоящей Келли и очень хорошо умела подчинять себе людей — Грейс испытала это на себе и в детстве, и уже будучи взрослой, когда именно Пегги приезжала от имени семьи присматривать за ней и контролировать ее поведение.

Самой младшей среди детей была Лизанна, и она была типичной младшенькой в семье — ей позволяли то, за что ее сестер и брата в свое время ругали, от нее меньше всех требовали, зато больше всех баловали. Когда она родилась, даже Грейс было уже почти четыре, а уж с Пегги ее и вовсе разделяло целых восемь лет. К тому времени родители почти забросили все эксперименты с воспитанием детей (не считая их приобщения к спорту, конечно) и позволили младшей дочери расти как ей вздумается. А для того чтобы участвовать в благотворительных мероприятиях матери, она была слишком мала, так что ей и их удалось в основном избежать.

При этом надо сказать, Лизанна не была девочкой-цветочком. По характеру она больше походила на упрямую Пегги, чем на покладистых Келла и Грейс. Она быстро росла, была физически крепкой и неохотно слушалась старших. Это очень расстраивало Грейс, которая сама была тихой послушной девочкой и всегда выполняла то, что ей приказывала Пегги, а теперь ждала того же от младшей сестры по отношению к себе.

Впрочем, если Лизанна ее не слушалась, то уж она Лизанну тем более — в будущем их детские взаимоотношения еще скажутся, и когда семье надо будет повлиять на Грейс, усилия младшей сестры окажутся бесполезными, и родителям придется отправлять к ней Пегги.

4. «Немецкая девочка»

В детстве я была ужасно застенчивой. Настолько застенчивой, что пыталась забиться куда-нибудь в угол, чтобы только не попадаться другим на глаза.

Грейс Келли в детстве была примерным ребенком, ее не тяготил материнский диктат, и она с легкостью стала той самой примерной «немецкой девочкой», какую Маргарет Келли пыталась воспитать из всех своих дочерей.

Было это послушание частью истинного характера Грейс или она таким образом старалась заслужить любовь матери — трудно сказать. Скорее всего, верно и то, и другое. С одной стороны, она на самом деле была послушной девочкой и оставалась таковой еще много-много лет. Даже став звездой и любимицей всего мира, она беспрекословно слушалась родителей, решавших, за кого она может выйти замуж, а за кого нет.

Но с другой стороны — Грейс с детства была очень наблюдательной, умной и несколько себе на уме. О своих отношениях с братом и сестрой она говорила: «Мы всегда соревновались между собой. Соревновались буквально за все, и особенно — за любовь». И конечно, она не могла не видеть, что Пегги — любимица отца, что Келл — его надежда и что Лизанну балуют потому, что та самая маленькая. Значит, и ей надо было найти что-нибудь, за что ее будут любить и баловать.

Возможно, будь Грейс такой же бойкой, как Пегги, она попробовала бы превзойти сестер в спортивных достижениях — родители это уважали и, несомненно, заметили бы. Но она была слишком тихой, замкнутой и отстраненной, чтобы открыто привлекать к себе внимание. Да и спорт она не очень любила, а в основном делала вид, чтобы не разочаровать родителей.