Проникнуть в мысли BTK. Подлинная история тридцатилетней охоты на жесточайшего серийного убийцу из Уичито - Джон Дуглас Страница 5

данной области работали психологи, психиатры и специалисты органов условно-досрочного освобождения. Но я был убежден: люди с опытом полицейской работы способны гораздо лучше разобраться в мышлении заключенного уголовника, чем любые психиатры или психологи. У нас есть опыт и знания, которые невозможно получить в учебном заведении или почерпнуть из научной литературы. Мы способны слушать подозреваемого и при этом понимать, как устроено сознание преступника.

Вместо изучения истории болезни я знакомился с местом преступления, данными экспертизы и биографическими сведениями о жертве (так называемой виктимологией), чтобы попробовать понять, что за человек совершил такое преступление. Прописать следователям программу дальнейших действий можно, только получив ответы на свои вопросы.

За несколько лет наши труды помогли полиции раскрыть множество дел и изолировать от общества бессчетное количество психически нездоровых и опасных людей. Однако это обошлось мне дорого. Я никогда не отказывал в просьбах помочь расследованию. И очень скоро количество дел в моем ведении стало просто непомерным, а сам я доработался до полного изнеможения.

В начале декабря 1983 года я находился в окрестностях Сиэтла, собирая материалы для создания психологического портрета серийного убийцы, и прямо в гостиничном номере свалился с вирусным энцефалитом. Неведомо для всех я пролежал на полу три дня в бессознательном состоянии с температурой выше 40 — на двери номера висела табличка «Не беспокоить».

Когда меня нашли, моя жизнь висела на волоске. Правое полушарие мозга потрескалось и кровоточило. Врачи сказали жене, что сотрясающая мой организм бешеная лихорадка несовместима с жизнью. Уже зарезервировали место на государственном кладбище в Куантико. Меня соборовал священник. Но каким-то образом я умудрился выжить. На протяжении недели родные, друзья и коллеги несли бессменную вахту в моей больничной палате, время от времени вставая у койки в круг для совместной молитвы об исцелении.

После выхода из комы левая сторона лица обвисла, речь была ужасно неразборчивой, а в легких и ногах образовались тромбы. От судорог мне давали несколько серьезных препаратов. После выписки я вернулся домой в Вирджинию, и организм начал постепенно восстанавливаться.

Однако достаточно скоро я почувствовал изменения в самом себе, что-то явно не в порядке. Из комы я вышел будто другим человеком и обнаружил, что смотрю на мир иначе. Окружающие ничего не замечали. Это было едва различимо, и сперва я практически не отдавал отчета в происходящем.

Каждый раз сцены зверских убийств: лица принадлежали людям, которых задушили, зарезали, застрелили, отравили или насмерть забили. Я знакомился со всеми только после их смерти.

Дело в том, что я начал отождествлять себя с жертвами. По-прежнему хотелось ловить чудовищ и упрятывать их за решетку. Однако мировосприятие стало меняться именно в силу новой склонности отождествлять себя с жертвами жестоких преступлений. Я смотрел на мир глазами людей, лишенных жизни. И через какое-то время научился инстинктивно сознавать ужас человека, которого убивают, избивают или насилуют.

Этому вряд ли стоило удивляться. Я являлся жертвой собственного обсессивно-компульсивного отношения к работе. Прошло несколько недель после возвращения домой из больницы, а я все еще чувствовал себя слабым и беззащитным. К тому же страшно переживал, что с Джоном Дугласом случилось нечто подобное. Всего лишь пару месяцев назад я был 38-летним мужчиной в отличной форме, здоровым как бык, целеустремленным, энергичным, с красавицей женой и двумя чудесными дочурками. Мне повезло — я создавал себе имя, занимаясь любимым делом, и ничто не могло меня остановить. По крайней мере мне так казалось.

К моменту, когда я проснулся от кошмара в ту холодную октябрьскую ночь 1984 года, моя физическая форма восстанавливалась. Слабость последних месяцев исчезла, и теперь я мог гулять, бегать и заниматься с гантелями.

Увы, того же нельзя сказать о моей психике. Как бы противно ни было, я сознавал себя психологической развалиной. За несколько недель до этого сна я начал приезжать на государственное кладбище в Куантико, садиться у могилы, в которую меня должны были положить, и размышлять, кто занял мое место. Несмотря на все старания, не удавалось избавиться от злости на ФБР за то, что мне не оказывали необходимой поддержки в работе и за создание рабочей обстановки, где человеку нужно буквально грохнуться в обморок от усталости, чтобы кто-то пришел на помощь.

Моя работа во многом походила на труд врача — только все пациенты обычно попадали ко мне после того, как их убили или изнасиловали.

Я выполз из кровати, сунул ноги в тапки, спустился в кабинет и закрыл за собой дверь. Вчерашний день тянулся долго, а теперь превращался в очередную долгую бессонную ночь. Я рухнул в кожаное кресло и допил остатки вина, оставленного в бокале на рабочем столе. Возвращение к работе в Куантико произошло в минувшем апреле, и до сих пор я был весь на нервах, стараясь примириться с очевидным фактом неспособности моих мозгов работать как раньше.

Вчера во второй половине дня в штаб-квартиру ФБР прибыли двое детективов из полицейского управления Уичито. Они надеялись получить от меня ответы на некоторые вопросы после прочтения аналитической справки по ВТК, подготовленной мной в 1979 году. Они планировали обсудить, смогут ли наши новейшие наработки помочь им схватить этого отвратительного убийцу.

Следующие восемь часов мозг в автоматическом режиме впитывал все факты и данные, которыми сыпали детективы. Я понимал: это ненадолго, но мне все равно было приятно вспомнить себя прежнего.

Фактура по убийствам ВТК выглядела так:

В январе 1974 года он удавил 38-летнего Джозефа Отеро, его 34-летнюю жену Джулию и 9-летнего сына Джо. Полураздетый труп 11-летней Джозефины обнаружили подвешенным на водопроводной трубе в подвале дома. На ее ноге нашли большое количество спермы.

В октябре того же года в местную газету пришло письмо с подробным описанием убийства семьи Отеро. Анонимный автор утверждал, что совершил его именно он.

В марте 1977 года обнаружили задушенной 24-летнюю Ширли Виан. Она была связана по рукам и ногам. Убийца запер ее детей в ванной комнате. По всей вероятности, он собирался убить и их, но его спугнул зазвонивший телефон.

В декабре 1977 года ВТК связался с полицией и сообщил об очередном убийстве. 25-летнюю Нэнси Фокс нашли задушенной в собственной кровати. В следующем месяце отправил в местную газету письмо об этом убийстве, но письмо обнаружили только спустя две недели.

В феврале 1978 года прислал на местное телевидение очередное письмо с хвастливым описанием убийств Виан, Фокс и еще одной неназванной жертвы.

В апреле 1979 года подстерегал 63-летнюю женщину у нее в доме, но в конце концов ушел,