Анатолий Кожевников - Записки истребителя Страница 5

Мы сели в машину. В штабе стояла суматоха. Упаковывали материалы, подлежащие эвакуации, уничтожали документы, которые невозможно было вывезти.

Когда ветер врывался в окна, бумаги разлетались по сторонам. Прикрывая их, писаря падали на бумажные горы. Начальник штаба на минуту оторвался от дела.

- Полетите к месту эвакуации школы, - сказал он. - Аэродромы, заправки и конечный пункт будут указаны в полетном листе. Ясно?

- Не совсем, - сказал я. - Несколько минут назад разбомбили мой самолет.

- Знаю. Получите другой. Он в ремонте, но работу скоро закончат. Свяжитесь с инженером.

Начальник штаба наклонился над бумагами, давая понять, что разговор окончен. Мы повернулись и вышли.

В канцелярии нам вручили заверенные гербовой печатью полетные листы, где был указан маршрут полета от Батайска до Баку.

- Все в порядке, - сказал Филатов, - осталось только получить карты да разыскать твой самолет. В каком он еще состоянии?

- Пусть в самом плохом. Важно, что я не "безлошадник".

С помощью инженера мы нашли выделенный мне самолет. Это был школьный, довольно старый истребитель И-16. В свое время он тоже пострадал от бомбардировки. Ремонт должны были закончить только к утру.

Ждать меня Филатов не мог. Он присоединился к одной из эвакуируемых эскадрилий, улетавших через два часа, а я остался один.

НАД ГОРАМИ КАВКАЗА

Самолет готов. Вместе с младшим лейтенантом Соколовым мы вылетели в Грозный через Армавир. К вечеру достигли аэродрома в Махачкале.

Ночью погода испортилась. С моря подул холодный Ветер. Мокрые снежные хлопья падали на покрытые осенней грязью улицы города. Поневоле нам пришлось задержаться.

День мы провели в общежитии, а вечером пошли в ресторан. В ресторане сидели летчики, танкисты, пехотинцы - все случайные гости города. Было довольно оживленно. Слышались разговоры о воздушных боях, о наземных схватках, о погибших товарищах.

Мы нашли свободный столик и заказали ужин.

В ожидании как-то незаметно для самих себя стали обсуждать маршрут дальнейшего полета, несмотря на то что место для этого было самое неподходящее. Но так волновал нас перелет, что мы не могли не говорить о нем. Лететь надо было в горах, а опыта в этом ни у меня, ни у Соколова не было.

Вскоре, предварительно извинившись, к нам подсел молодой человек. Он отрекомендовался летчиком, подбитым немцами во время штурмовки. Длинная фигура незнакомца была облачена в кожаное пальто, под которым виднелась меховая курточка.

- А на каком самолете вы летаете? - спросил я. Что-то вы мало походите на летчика.

Он сделал вид, что обиделся, но быстро ответил:

- На новом типе, Иэл-два. Знаете такой?

На слове "новом" незнакомец сделал ударение.

Настораживали его необычные манеры обращаться с официантом и подозрительное произношение Иэл: никто из наших летчиков не называл самолет Ил-2 Иэл.

Мы обменялись с Соколовым многозначительными взглядами: мол, держим ухо остро.

Сосед между тем начал заводить разговор о нашем маршруте. Как бы невзначай он спросил, не знаем ли мы, где стоят штурмовые полки. Вначале мы выжидающе отмалчивались, потом резко заявили, что об этом здесь разговаривать не место.

- Да что вы, ребята, такие сверхбдительные? Здесь ведь все свои вояки. Ни одного штатского. Говори, что хочешь. Мне надо свой полк найти. - Он налил вино в бокалы. - Давайте выпьем за дружбу и приглашаю вас к себе на квартиру. Мы с приятелями остановились тут в одном теплом местечке. - И он нахально подмигнул.

Неожиданно Соколов вскочил со стула и схватил незнакомца за грудь.

- Документы! - властно сказал он.

На всякий случай я поспешно расстегнул кобуру и достал пистолет. Наигранность исчезла с лица "летчика":

- Что вы, ребята? Неужели своим не верите? Пусть бы пехота, а то ведь авиация! Между собой - и такие вещи. Я же штурмовик. Вот смотрите. - И он извлек из кармана целую пачку бумаг.

К нам быстро подходил мужчина. Ему было лет сорок - сорок пять. Он улыбался нашему "штурмовику".

- Петя! - воскликнул он и раскинул руки. - Ты здесь! Вот счастье-то! Вот счастье, - и, обернувшись к нам, произнес: - Товарищи, это мой сын. Вы подумайте! Сколько ты не был дома до войны? И война уже идет четыре месяца. Не оправдывайся, не оправдывайся: "некогда, отступаем". Ты знаешь, как мама волнуется?..

Но вся эта тирада отца, неожиданно встретившего сына, произвела, на нас совсем не то впечатление, на которое отец, очевидно, рассчитывал. Человек этот о того раз пять проходил мимо нашего столика. Его невозможно было не заметить: серый в клетку френч, галифе и военного образца хромовые сапоги.

Я сказал как можно более грубо:

- Довольно играть!

Соколов тоже достал пистолет.

- Ну, во имя отца и сына, - зло сказал он... - Какой разведке служите?

Нас обступили со всех сторон. Кто-то предложил обыскать "родственников". Из карманов их были извлечены новенькие "вальтеры", ножи и, конечно, поддельные документы.

- Будем кончать гадов, - сказал Соколов.

С трудом отговорили его не заниматься самоуправством, а отвести задержанных в НКВД.

Ночь прошла под впечатлением этого ресторанного случая. "Надо смотреть и смотреть, чтобы не попасть впросак", - говорили мы между собой.

На утро следующего дня погода улучшилась. Воздух был чист и прозрачен, на небе ни облачка. Получив разрешение на вылет, мы, прежде чем отправиться на аэродром, зашли в НКВД. Соколов никак не хотел улетать, не, узнав, кем являются задержанные нами типы. Он успокоился лишь после того, как удостоверился, что и "отец" и "сын" не кто иные, как шпионы.

Сборы были недолги. Через двадцать минут наши истребители взяли курс на Баку. Весь маршрут идем бреющим. Интересно наблюдать красивое Каспийское побережье. Летели довольно долго. Наконец прямо по курсу показался полуостров. Набрав небольшую высоту, мы увидели город. Это и был Баку, конечный пункт нашего маршрута.

С интересом рассматриваем город черного золота. Как много слышали мы про него еще со школьных лет, а вот сегодня он весь перед нами. Но почему на аэродроме не видно школьных самолетов? Соколов делает круг и заходит на посадку. Подал сигнал: "Выпускай шасси". Перебрасываю собачку барабана. механизма выпуска, и незабываемые сорок три оборота ставят шасси в положение "выпущено". Еще минута-другая - и самолет, коснувшись земли тремя точками, бежит по аэродрому.

Школы в Баку не оказалось. Мы задержались здесь около десяти дней, пока наконец не выяснили место ее нового базирования.

Скучно и нудно тянулось время. Соколов частенько горячился, выходил из себя, грозился пристать к какой-либо проходящей на фронт эскадрилье. Я знал, что этого он никогда не сделает, потому что летчик он дисциплинированный. Но было действительно досадно сидеть у моря, в буквальном смысле, и ждать сведений о школе.