Наталья Иванова - Борис Пастернак. Времена жизни Страница 5

Е. Черняк

Лето 1927

«Пастернаки жили в деревне Мутовка (версты три от станции Хотьково Северной ж.д.). Дом, в котором жили Пастернаки, был крайним. Вход с улицы был нормальным, как обычно, но терраса шла сбоку дома во всю длину, построена была на высоких сваях и смотрела на реку. В той же деревне жили все сестры Вильмонт… Утром я проснулась рано, вышла на террасу и увидела, как Б. Л. с полотенцем через плечо спускался к речке. Он очень любил купаться, купался до глубокой осени».

Е. Черняк

1926

«Борис Леонидович просил меня помочь ему продать журналы… говорил, что лишние книги – обуза и нельзя быть врагом книг, складывая их по углам».

Л. Горнунг

1929

«Б. Л. нелепо извинялся за то, что ему надо снять трубу с перекипающего самовара».

А. Тарасенков

2 декабря 1929

«Я не живу сейчас. Дома, когда ко мне приходят, я в ужасе, так как сам не чувствую себя дома, все временно. Убрал со стен многие произведения отца. Спокойнее только в гостях…»

Л. Горнунг

1930

«Он рассказывал, что обожает топить печки. На Волхонке у них нет центрального отопления, и он топит всегда сам, не потому, что считает, что делает это лучше других, а потому, что любит дрова и огонь и находит это красивым».

З. Н. Нейгауз (Пастернак)

18 августа 1931

«Вместе с Александром Леонидовичем я фотографировал из окна квартиры Пастернака на Волхонке храм Христа Спасителя, приготовленный для взрыва.

Золото с купола уже снято, и остался только огромный металлический каркас».

Л. Горнунг

Лето 1933

«Время было голодное, и нас снова прикрепили к обкомовской столовой, где прекрасно кормили и подавали горячие пирожные и черную икру. В тот же день к нашему окну стали подходить крестьяне, прося милостыню и кусочек хлеба. Мы уносили из столовой в карманах хлеб для бедствующих крестьян… Б. Л. весь кипел, не мог переносить, что кругом так голодают…»

З. Н. Пастернак

1936

«…и по сию пору всех удивляет эта двухэтажная квартира (в Лаврушинском. – Н. И .), а в особенности в 37-м и 38-м годах, когда начались аресты, пошли разговоры, не в конспиративных ли целях у нас такая квартира».

З. Н. Пастернак

Лето 1936

«Помню невероятное возмущение Б. Л. тем, что у него требовал интервью репортер об обслуживании переделкинских дачников гастрономом. Б. Л. хотели даже заставить сняться на фоне грузовика, привозившего в Переделкино продукты…»

А. Тарасенков

Декабрь 1945

«Вообще у нас (и в особенности у меня) скорее все тает, изнашивается и пропадает, нежели появляется и доступно приобретенью. У меня очень легкий вещевой багаж, как у студента, несмотря на старость и присутствие детей… У нас обстановка очень несложная. Я не храню ни черновиков своих, ни писем, у меня почти нет библиотеки».

Б. Л. Пастернак в письме к Ж. Л. и Л. Л. Пастернак

4 декабря 1948

«Он был в своей верхней квартире. Как всегда, он был очень мил и радушен, обрадовался моему приходу. Он задержал меня в своем маленьком кабинетике (первая комната направо из передней).

Во время войны на крыше дома в Лаврушинском переулке стояла батарея ПВО, солдаты жили в его квартире».

Л. Горнунг

Лето 1949

«…квартира… производила впечатление нежилой: мебель в чехлах, никаких мелочей, пустые стены. Мы зашли сразу из прихожей в маленький кабинет Б. Л. Несколько застекленных книжных шкафов по стенам, пустой письменный стол».

Е. Черняк

31 декабря 1949

«В новогодний вечер часов в 9 мы с Анастасией Васильевной вышли прогуляться. Погода была мягкая, шел небольшой снег… Проходя мимо Лаврушинского переулка, мы решили поздравить Пастернаков с Новым годом. Когда мы поднялись наверх и позвонили, Борис Леонидович открыл нам дверь с обычным для него радушным приветствием и радостными восклицаниями. Разговор был недолгий, в дверях, и мы стали прощаться. Борис Леонидович сказал, что Зинаида Николаевна еще у себя в нижней квартире. Мы уже спустились на один марш лестницы, как Борис Леонидович, стоявший в раскрытой двери квартиры, закричал: „Стойте, стойте! Пока нет Зины, я вам отхвачу кусок вертуты…“»

Л. Горнунг

12 июля 1954

«Зимой был ремонт дачного дома, который мы арендуем у Литфонда. Он переделан и превращен во дворец. Водопровод, ванна, газ, три новых комнаты. Мне неловко в этих помещениях, это не по чину мне, мне стыдно стен огромного моего кабинета с паркетным полом и центральным отоплением».

Б. Л. Пастернак в письме к О. М. Фрейденберг

Конец 50-х

«Мало заботясь об обстановке (в квартире на Лаврушинском и в переделкинской даче единственное украшение – развешанные по стенам окантованные рисунки Леонида Осиповича Пастернака), Б. Л. обращал большое внимание на сервировку стола и собственнолично покупал, даря Зинаиде Николаевне, хрусталь и фарфор».

«Тон давался неповторимыми тостами Пастернака, а также музыкой (Юдина, Рихтер, Дорлиак, оба Нейгаузы) и чтением стихов (сам Б. Л. читал редко; чаще других Ахматова или кто-нибудь из приглашенных друзей: иногда приезжие грузины…)»

Т. В. Иванова

26 апреля 1953

«…в его очаровательной комнате, где он работает над корректурами „Фауста“. Комната очаровательна необычайной простотой, благородной безыскусственностью: сосновые полки с книгами на трех-четырех языках (книг немного, только те, что нужны для работы), простые сосновые столы и кровать…»

К. Чуковский

Идеология

21 августа 1930

«Мне мешают сейчас глупые ночные бабочки в мохнатых штанах, которые безбожно вьются вокруг лампы, с разлета кидаются в чернильницу или садятся на перо и на ручку. Свежая ночь после душного дня, далеко стороной где-то проходящая гроза, керосиновая лампа на большой (и действительно, посреди этого черного воздуха кругом кажущейся неизмеримой) террасе, главное же – эти мошки и мотыльки, – сколько это все должно было бы напомнить! Но революция или возраст, – а прошлое работает слабо, субъективный лабиринт не отклоняет простых и прямых ощущений, и мне жалко только их, а не себя, как это бывало раньше. Жалко того, что раскаленное стекло не охлаждает их пыла…»